|
|
Часть I. 1960 - 1962 1. 1960. Первое знакомство с горами. Актру. 1. 1960. Первое знакомство с горами. Актру.В 1960 году я работал на заводе "Труд" слесарем-сборщиком в бригаде Владимира Ивановича Кудрявцева. Мы собирали машины для горнообогатительных фабрик. Завод находился недалеко от дома. На заводе в разное время работали мой отец, сестра Ида, а в том году и моя мама, в транспортном цехе. Мои друзья, Слава Прокопенков и Саша Ломакин, которые работали на этом же заводе, в 1959 году ездили в Алма-Ату, в альпинистский лагерь "Талгар". Когда мы собирались вместе, они много рассказывали о своём пребывании в лагере, горах, восхождениях и альпинистах. На заводе работал инструктор физкультуры Миша Венедиктов, велосипедист. Он создал секцию велосипеда, и мы всю зиму в подвале, где находились его каморка и склад спортинвентаря, крутили на тренажёре. А также бегали на лыжах. В июне на Чемпионате Новосибирской области мы выиграли командную гонку. В то время путёвки в альплагеря облсовпроф распределял по предприятиям. Завком обязал Мишу найти двух человек и отправить в альплагерь "Актру". Он предложил мне поехать в горы. Несмотря на то, что я проработал всего девять месяцев, и мне ещё не полагался отпуск, профсоюз всё уладил, и мы с Люсей Суконкиной моей соседкой (она тоже работала на заводе и занималась в секции) приехали в Бийск, на турбазу, где назначался сбор альпинистов. Турбаза стояла на берегу Бии. Днём нас повезли на экскурсию на реку Катунь. Бия спокойная река, а Катунь быстрая, бурная и холодная. Утром на крытойю брезентом машине ГАЗ-53 мы поехали по Чуйскому тракту. Помню серебристые пирамидальные тополя вдоль дороги при выезде из Бийска. Машина с надрывом взбиралась на Семинский перевал. На самом перевале остановились и смотрели панораму. Я впервые видел гористый ландшафт. После нескольких часов стали подниматься на Чике-Таманский перевал. Он стоял перед нами как на ладони с его серпантинами и знаменитым изгибом "Тёщин язык". Перевалив, спустились в Онгудай, районный центр. В Онгудае зашли в столовую полную алтайцев, подкрепились. Запомнились полчища мух и как алтайцы пили чай из пиал. Один подошёл к раздаточному окну и сказал: "Ещё пять чаёв". В Онгудае спали прямо в машине, рано утром поехали дальше. Показалась Курайская степь. Пастух на лошади перегонял стадо сарлыков. Я этих животных видел впервые. Меня удивило, что у пастуха-алтайца губы намазаны красной помадой. Инструктор, который ехал с нами на машине, объяснил, что помада предохраняет губы от ожога. Машина свернула с тракта и стала пересекать степь. Наконец, мы подъехали к домику в невысоком лесу, который оказался перевалочной базой альпинистского лагеря "Актру". Рядом с домом сидела старуха-алтайка и курила трубку, сделанную из наборного оргстекла. Кто-то сказал, что ей 103 года. Немного отдохнув, мы надели свои рюкзаки и пошли по тропе к лагерю. Я никогда с рюкзаком не ходил и скоро устал. До лагеря одиннадцать километров, он находился на высоте 2200 м. По пути мы несколько раз останавливались и отдыхали. Я пришёл в лагерь очень уставшим. Утром на линейке нас распределили по отделениям. В нашем собрались: Маша Иванова, Юра Машков, Юра Щеглов, Альварес Вецнер – все из Красноярска, мы с Люсей; двое из Читы: девушка, как зовут не помню, и парень Валентин. Инструктор нашего отделения – Володя Рожков. Начальник лагеря - Яковлев, начальник учебной части Мездриков Борис Борисович, новосибирец. Инструктора из Новосибирска: Давид Константиновский, Володя Нифонтов, Лёня Киселев, Нина Сергеева. В соседние отделения попали Валера Гаврюшкин, Юра Парилов, Виталий Хижняк. Я в отряде оказался самый младший, раньше к занятиям альпинизмом допускали с 17 лет. Альварес самый разговорчивый и маститый. Он много рассказывал о Столбах, столбовских ходах, избах и порядках в них, традициях, галошах и, конечно, о песнях. Всё это меня интересовало. А Юра Щеглов – гимнаст, любил петь и знал много песен. Маша Иванова – скалолазка и лыжница, она выступала за сборную края по этим видам спорта. Валя из Читы, вратарь, играл в хоккей с шайбой.
Из лагеря видны вершины Караташ, Купол трёх озёр и ледник Малый Актру. В нашей долине растекалась пойма реки Актру, на другой её стороне находилось "озеро сачков". Днём, в солнечную погоду, оно прогревалось, и мы ходили туда купаться. Первые четыре дня до обеда недалеко от лагеря проходили скальные занятия, а после обеда нам читали лекции. Однажды нас собрали на открытой танцплощадке, и Владимир Григорьевич Путинцев рассказывал о поездке во Францию, про Шамони, показывал импортное снаряжение и нейлоновую верёвку. После лекций в свободное время собирались около волейбольной площадки. Там стояли невысокие деревянные брусья, и на них, к нашему удивлению и восторгу, Юра Щеглов, Миша Кондратенко (инструктор из Барнаула), Иван Иванович Шинкаренко и ещё один участник по очереди и все вместе делали стойки. Юра был очень гибкий, он прогибался, я садился ему на пятую точку, и он меня носил. Все присутствующие улыбались и хохотали.
Для занятий на снегу отряд новичков отправился на перевал Учитель. Тропа начиналась прямо от лагеря и шла круто вверх. К рюкзакам, в которых находились личное и групповое снаряжение и продукты, мы привязали дрова для костра. Я никогда раньше не носил рюкзак. Минут через 15-20 я начал уставать. Впереди меня шла Маша Иванова, к рюкзаку она прицепила кастрюлю, покрытую густой сажей. Я пару раз ткнулся головой в эту кастрюлю, на что Маша сделала мне выговор. Но вот прозвучал свисток командира отряда Лукьяшко, и я немедленно рухнул на траву. Ужасно хотелось пить, я вспоминал тележку с газированной водой, с клубничным сиропом в городе Бийске. Но раздавался свисток, и мы опять поднимались по склону. Контролировать дистанцию мне становилось всё труднее, и я всё чаще врезался в кастрюлю, на что получал от Маши очередную тираду. Ещё несколько раз мы останавливались. Выйдя на перевал, я сел на рюкзак и отрешился от всего. Мои старшие товарищи поставили палатки, разожгли костёр, сварили обед, я поел, и мне стало лучше.
После занятий на снегу отряд спустился с перевала в другое ущелье к озеру Джан-гиз-гол, и там нам дали день отдыха. Мы рыбачили и ловили османа (маленьких рыбок). На костре варили уху и с удовольствием её ели. Через день вернулись в лагерь.
Ледовые занятия проходили на леднике Малый Актру. В выходной день наше отделение дежурило по лагерю, меня послали топить баню, так как приезжал кто-то из ТЭУ. Шёл дождь, веточки, которые я насобирал на растопку, оказались мокрые, дрова тоже мокрые, и я долго не мог растопить печку. Потом следил, чтобы вовремя подкидывать в неё дрова. А вечером мы пошли на экзамен. Принимала экзамен у меня Нина Сергеева. Так как я совсем не читал литературу, а книжка-то у меня имелась, но я занимался баней, я сдал экзамен на тройку.
Следующий выход у нас состоялся на ледник Большой Актру. Палатки разбили около моренного озера. Зачётная вершина у нас была Юбилейная, 1Б, на которую мы благополучно сходили. На другой день желающим предложили восхождение на пик Стажёров, 2А. Мне сказали, что меня не возьмут, так как я сдал экзамен на тройку. Целый вечер я усиленно просился, и Лукьяшко сказал, что решит утром. Спал я в штормовом костюме, часто просыпался, боялся проспать, и что уйдут без меня. Но всё обошлось, и мы вышли на восхождение. Поднялись на перемычку между в. Юбилейной и п. Стажёр, потом шли по снегу. Перед вершиной предстояло пройти по узенькой полочке вдоль скальной стенки, спуститься вниз по скалам и по гребешку выйти на верх. Альварес уже начал спускаться с полки, а я заканчивал её прохождение и наступил ему триконем на мизинец. Раздалась тирада по‑красноярски. Я, конечно, попросил прощения за то, что причинил ему некоторые неудобства, но ещё долго не смолкала его обида.
И вот мы опять едем в машине по Чуйскому тракту, отдаляясь от полюбившихся гор, снежников, ледников, красивых альпийских лугов, горланя во все глотки песни и унося в своих воспоминаниях лица друзей. С новосибирцами договорились встретиться в клубе альпинистов на ул. Трудовая 28а, в этом доме и в этом же подъезде жил Юра Парилов. Через две недели мы там все и встретились. На этом бы всё и закончилось, но… Теперь уже я рассказывал друзьям о горах и пел песни, которые разучил в Актру. Постепенно жизнь заводская и городская входила в свой привычный ритм. Три раза в неделю я ходил на занятия в оркестр народных инструментов, в клуб им. А.С. Попова, и горы отошли куда-то в прошлое. 2. 1961. Туюксу.Весной я получил открытку из клуба альпинистов с приглашением прийти. В клубе работали две альпинистки, визуально помню обеих, а фамилию только одной – Дробязго. Они мне предложили поехать в горы. Как допризывнику мне полагалась бесплатная путёвка. Я согласился, и мне выдали путёвку в альплагерь "Туюксу", который находился в Алма-Ате. Поезд, я еду в какую-то неизвестную страну, где я доселе не был и ничего о ней не знал. Проехали Салаирский Кряж, и остались далеко кулундинские степи. Там сложив свои крылья, величаво вышагивали журавли, пасясь на бескрайних болотах, где их любимая пища встречалась в изобилии. Постепенно в окнах вагона появились холмы. И вот я на вокзале Алма-Ата-2. Доехал на троллейбусе до памятника Абаю, перешёл улицу Ленина и мимо мельницы-смычки свернул на улицу Винодельческая. Справа по ходу увидел небольшой дом с палисадником, в котором стояли фигуры человечков, сделанные самодеятельным скульптором и раскрашенные краской. Это неожиданное и удивительное зрелище умиляло и вызывало улыбку. На Винодельческой, 36 находилась альпинистская база "Талгар". На этой базе собирались и участники а/л "Туюксу". Встречал и регистрировал их инструктор Валентин Петрович Шалобай. Часа через три мы сели на машину ГАЗ-53, крытую брезентом, и поехали в Медео. От магазина, вначале по дороге, а потом по тропе, стали подниматься по ущелью. Проходя мимо знаменитого стадиона Медео, на котором ставились рекорды по конькобежному спорту, очень удивились. Выглядел он, как обыкновенная спортивная площадка: трибуны со стороны склона покосившиеся, наполовину развалившиеся. Прошли мимо турбазы "Горельник". Там в войну под руководством Михаила Тимофеевича Погребецкого готовились кадры для горных войск. Его именем названа вершина в верховьях ущелья. Через час ходьбы мы пришли в лагерь "Туюксу". Все участники жили в палатках, поселились и мы. В отделение значкистов к Шалобаю меня зачислили вместе с Лёшей Серьёзновым, Эрнестом Иохимом – оба из Новосибирска, Лидой из Ногинска, Толиком Русиным и ещё одним парнем – из Москвы. Командовал отрядом значкистов Владимир Петрович Федченко. Инструктора: Бабир Шакирович Мансуров, Владимир Иванович Ештокин, Подуфалов (из Алма-Аты), Володя Постников (Кук) – из Красноярска. Отряд подобрался дружный и весёлый. Мы с Лёшей Серьёзновым стали друзьями и многие восхождения ходили вместе. Позже он возглавлял областную секцию ДСО "Труд". Первые дни мы с 9 до 14 часов занимались на скалах, отрабатывали технику лазания, страховку и самостраховку. Вечером после лекций все собирались в клубе и танцевали под радиолу. В столовой шеф повар Анна Петровна, бывшая новосибирка, узнала, что мы из Новосибирска и всегда предлагала нам добавку. Мы, молодые, на аппетит не жаловались. Пищу разносили официантки, а столики были с двойной столешницей. Официантка принесёт нам первое и второе, а мы тарелки поставим вниз, и она, проходя, спрашивает: "А разве я вам не принесла?" Мы ей дружно отвечаем: "Нет!" И она приносила второй раз. Кормили вкусно и разнообразно. Да и Анна Петровна всегда передавала нам булочки и всякие сладости. Прекрасные времена!
Первый выход в высокогорье мы совершили на ледник Богдановича через перевал Учитель для занятий на льду, на снегу и тренировочного восхождения. Спустившись с перевала, палатки поставили на морене. Вечер, но до наступления темноты ещё есть время. Дежурные в отделениях готовят ужин на кострах, дрова мы принесли с собой. В то время в лагере использовали обычные домашние примуса, которые работали на бензине, но их хватало только разрядникам. По ходу вниз с перевала, с левой стороны стояли скалы, и командир отряда Владимир Петрович Федченко по ним лазил, не высоко, траверсом, а Подуфалов пел под гитару "Сиреневый туман". Светло-коричневые скалы освещались закатом солнца, и контур скалолаза отчётливо выделялся на них. Все значкисты завороженно наблюдали за скалолазом и внимательно слушали песню. И этот закат, и слова песни сливались в единое целое восприятие. Четыре дня мы провели на леднике. Спали в палатках-памирках, по четыре человека, спальные мешки ватные, поролоновых ковриков не знали. Из тёплого у меня имелся только лыжный бумазейный костюм. Ночью очень мёрзли, но молодость и активные занятия не давали простуде внедриться в мой организм. Отношение инструкторов к участникам было на высоте, недаром они и мастера спорта, и мастера своего дела. Валентин Петрович на вторую ночь дал мне свой свитер, я отказывался, но он никаких возражений не допустил. Закончив занятия на льду, мы сходили на тренировочное восхождение на вершину "28 героев панфиловцев". По пути отрабатывали технику хождения по снегу и в связках. Вершина снежная, подъём в связках с работой верёвкой. Всем нам восхождение очень понравилось, вот это 1Б!
Отряд вернулся в лагерь. В день отдыха провели соревнования. В финале по настольному теннису я выиграл у Лёши Серьёзнова и стал чемпионом нашей смены. На следующий день нас отпустили в город, и мы четверо: Лёша, Лида, Иохим и я, – поехали в Алма-Ату. Сходили в парк "Панфиловцев", поели мороженого, побродили по городу, сели в автобус и поехали в Медео. Автобус №6 полон народу, мы стояли, держась за поручни. В автобусе ехала женщина, которая по облупившимся носам сразу определила, что мы из альплагеря. Она нам сказала, держась фалангами пальцев за планку: "Вот, когда лезешь по стене, так же кончиками пальцев держишься за зацепки на скале". В лагере мы узнали, что это Валерия Петровна Кистанова, МС СССР по альпинизму, художник-оформитель. Но она совершенно не задавалась и относилась к нам приветливо. Следующий выход мы совершили в Альпенград. Нам предстояли восхождения на вершины Учитель, Амангельды и пик Комсомола. Из Альпенграда, через перевал Учитель спустились на ледник Богдановича, поднялись по осыпи до перемычки и по перилам, навешенным инструкторами, стали по скалам восходить на вершину. Перед вершиной на скале заметили надпись "Рыжий татарин". Кто-то написал её давно, и предназначалась она Анвару Хасановичу Бекетову (Виктору Алексеевичу Алексееву), начальнику КСП Заилийского Алатау. Пик Комсомола красивая вершина, видна из любой точки Алма-Аты, скально-снежная, за неё выдавался красивый значок в казахском альпинистском клубе. После восхождений у нас оставалось много времени для отдыха. Загорая, мы сушили ботинки, которые промокли на леднике, и все вещи. Готовили на костре обед, обменивались впечатлениями о восхождении. Инструктора очень интересные люди, весёлые, рассказывали нам о горах, шутили. Со многими я сдружился на долгие годы. С Владимиром Ивановичем Ештокиным я ел суп из одной чашки. Во время еды он переговаривался шутками с Бабиром Мансуровым, а я от смеха валялся рядом с камнем, на котором мы сидели. Ештокин работал старшим тренером по горным лыжам Казахстана. Отец его – очень заслуженный человек. Они жили в центре города в большой квартире на улице Куляшбай Сеитовой. Когда я пришёл к нему домой, то приятно удивился, увидев большие, красивые модели кораблей, сделанные Владимиром Ивановичем. Живя в Альпенграде мы не только постигали альпинистскую технику, но и хорошо отдохнули в свой отпуск, познакомились друг с другом. С некоторыми ребятами мы потом вместе прошли много вершин в горах СССР, стали мастерами спорта. Сходив на вершины, мы вернулись в лагерь. В последний день из Алма-Аты пришли Анвар Хасанович Алексеев, Любуня, Твердохлебов. Стройные, в красивых, синих, сужающихся книзу эластиковых брюках они смотрелись очень эффектно. На линейке вначале поздравили четырёх альпинистов, среди них Розу и Валеру Беззубкиных, с выполнением второго разряда. Потом поздравили нас с выполнением третьего разряда, а новоиспечённым значкистам вручили значки "Альпинист СССР". Вечером состоялся прощальный ужин и концерт в клубе. Утром мы ушли в Медео, и нас отвезли на базу, на Винодельческую. Там человек десять, объединившись, поехали на озеро Иссык, где провели целый день. Озеро очень красивое, синее. Со стороны гор оно неглубокое, песочек и вода прогревалась. Желающие, в том числе и я, искупались. Погревшись на солнышке, мы пошли в ресторан, поели и выпили немного вина "Ак-Булак". На следующий день я уехал в Новосибирск. 3. 1962. Уллу-Тау.Зимой я получил открытку из клуба. Вместе с моим другом Славой Прокопенковым мы пришли в клуб, где инструктором уже работал Слава Семешин. С ним мы стали друзьями на всю его жизнь. Он предложил нам поехать на Кавказ, в марте месяце, в а/л "Уллу-Тау", путёвки бесплатные. Почему бы не поехать? Оформили отпуск и поехали на поезде. С нами ехали ещё два парня в а/л "Торпедо". Добирались пять дней, вначале до Харькова, там пересели и доехали до Прохладного и на электричке до Нальчика. Дальше на автобусе до Русского Баксана, и вот мы стоим перед "докторским" перевалом. Рюкзаки положили в грузовую машину, которая на подъёмнике отправилась в ущелье Адыр-су, а сами стали подниматься по серпантину. Одолели перевал и пошли вверх по ущелью. Тепло, красиво, настроение прекрасное и самое главное – легко, нет тяжести рюкзаков. Я иду в ковбойке с короткими рукавами. До лагеря десять километров. Постепенно солнце скрывалось за гребнем, стало прохладно, все мы как-то сразу вспомнили о тёплых вещах, увезённых машиной. В лагерь пришли основательно замёрзшими. Поселились в большой комнате коек на 25. В отделение нас определил Володя Постников, который знал меня по а/л "Туюксу". Рядом с зимним корпусом, в котором мы жили, перпендикулярно стояли два летних корпуса, и в одном из них хранились горные лыжи. Каждое утро мы вставали на лыжи и шли вверх по ущелью. Через полчаса, оказавшись под правым орографическом склоном, начинали подниматься лесенкой, топча склон. Подъёмник отсутствовал и, поднимаясь после каждого спуска, мы утаптывали склон для нормального катания, но ночью падал снег, и на следующие утро всё начиналось сначала. Лыжи у нас были "телеханы", тяжёлые, окованные железными кантами, крепления пружинные, ботинки кожаные, старого образца. Инструктора катались на лыжах "синий слалом", крепления "маркера" и ботинки, кажется, "эльбрусы". Володя показал нам, как спускаться плугом и мы первый день плужили, вначале каждый сам по себе, а потом все за ним. Со второго дня начали разучивать поворот из упора. Временами слышали крик "Разойдись!", и мимо нас на большой скорости мчался Миша Хергиани. Он поднимался высоко вверх по склону и оттуда скатывался. По вечерам в зале слушали песни, потом переходили на второй этаж и в небольшом холле продолжали слушать песни. Иногда в своей комнате ребята играли в "Гоп-доп". Трое садились по одну сторону стола, трое по другую. Мы окружали их со всех сторон и болели. Одна команда получала двухкопеечную монету, все шесть её рук под столом. Монету в пальцах держал средний игрок. Капитан противоположной команды произносил: "гоп", и держатель монеты снизу ударял ребром монеты по столу, отвечая: "доп". И так продолжалось, пока неожиданно не подавалась команда "руки на стол!" Монетка клалась в какую-нибудь ладонь, и шесть ладоней, выбрасывалось на стол. Соперники пытались угадать, под какой ладонью монета спрятана. Если не угадывали, то она оставалась у прежней команды, и всё начиналось сначала, а если угадывали, то монета переходила к соперникам. Всё это бурно подбадривалось болельщиками и сопровождалось смехом и комментариями. В комнате перед сном всегда обсуждали прошедший день или увлечённо слушали чей-нибудь рассказ. Однажды кто-то пролез под койками и связал шнурки на обуви. Проснувшись утром и быстро одевшись, чтобы бежать на зарядку, все начали падать и костерить того, кто это сделал. Вечером долго смеялись, но виновного так и не нашли. Восьмого марта проходили выборы, в 18 лет я голосовал впервые. Из Русского Баксана привезли урну и предложили мне проголосовать первому. На этаже при входе стоял ряд деревянных кресел, как в кино, и в одно из них я сел и ждал, когда откроется комната голосования. Рядом со мной уселись два мужика в штормовых костюмах. Один из них говорит: "Мальчик, тебе нужьны щёрты, белие, кожяные". Я ему отвечаю: "Очень нужны, дяденька, но у меня денег нет". Мы по дороге, в Харькове и в Нальчике, почти все деньги истратили. И в лагере купили польские вибрамы, так что денег осталось впритык на обратную дорогу. А сидящие со мной оказались Иосиф Кахиани и Миша Хергиани. Черносливин, Николаев, Али (фамилию его я не помню) и наш инструктор Володя Постников вышли на первое зимнее восхождение на вершину Уллу-Тау по маршруту 5Б категории сложности. Еще одна группа разрядников под руководством инструктора Дмитрия Черешкина планировала зимнее восхождение на вершину Тютюбаши 2Б кат.тр. Этим они закрывали первый разряд. Постников попросил Черешкина, чтобы он взял нас на восхождение. В группу вошли только те, кто выполнил первый разряд, с недостачей одного зимнего восхождения. Группа состояла из 12 человек с инструктором. И Черешкин меня и Славку взял без классификационного билета, с одной только справкой о присвоении третьего разряда. Нам выдали пуховые костюмы, спальные мешки из гагачьего пуха и шеклтоны. После завтрака мы вышли на подход и подошли под гору. Поставили большую палатку на леднике, поели и тесно легли спать, всю обувь сложив у входа. Ночью я проснулся от острой рези в животе, нестерпимо захотелось по-большому. Еле-еле поднялся, так как мы лежали очень плотно, пробрался к выходу, на кого-то наступая, но неприятных возгласов в свой адрес не услышал, как мог быстро обулся в чью-то обувь и успел отбежать подальше от палатки. Звёздная и холодная ночь предвещала хорошую погоду днём. В пять часов подъём, в шесть выход. Утром выясняется, что все ночью просыпались и выходили из палатки. Особенно поплохело нашему инструктору. Его выворачивало всё восхождение. Мы благополучно взошли на третью башню Тютюбаши, спустились к палатке, собрались и вернулись в лагерь. Там мы узнали, что повар весь лагерь в завтрак накормил несвежим салатом, и все 200 человек стояли в очереди в туалет, так что мы оказались в лучшем положении, могли никого не стесняться. Я остался очень доволен восхождением, во-первых – на Кавказе, во-вторых – зимнее. Вернувшись в Нальчик, мы с двумя ребятами из лагеря поехали в Долинск к их знакомым и прекрасно провели там целый день. Домой в Новосибирск возвращались поездом пять дней. Весь наш продуктовый запас – булка хлеба и пачка кофе "Утро" за 9 коп. Вначале мы спали. Бабка, ехавшая с нами в плацкартном купе, удивлялась, что мы спим, а нам во сне удавалось легче бороться с голодом. Потом к нам в купе села девчонка из Красноярска и угощала нас едой, так мы и доехали до дома. 4. 1962. Актру.По приезду мы сразу же отметились в клубе, и я стал каждый четверг там появляться. Познакомился со многими альпинистами. Слава Семешин нацеливал меня поехать летом на сбор Урала и Сибири в альплагере "Актру". И летом, получив две путёвки, я поехал на Алтай. В бригаде на меня уже стали коситься, им не нравились мои частые поездки, и то что они лишаются двух рук, приносящих продукцию. Но меня горы уже захватили, а из их объятий редко кто вырывался. Вот я уже в Бийске, и опять Чуйский тракт. Едем вдоль пирамидальных серебристых тополей. Всё знакомо, мотор машины ревёт, взбираясь на Семинский перевал, закладывает уши на спуске, потом красивый Чике-Таманский перевал, та же чайхана со своим колоритом, пересекаем Курайскую степь, перевалка, но бабки с трубкой уже нет, померла. Два часа ходьбы, и мы в лагере. На сбор приехало человек 40. Начальник сбора Бейлин, из тренеров помню только Кузнецова из Челябинска. Из Новосибирска участники: Лорка Корниенко, Кира Гребенник, Гена Ермолаев, Витя Терлецкий, Керзон Эдик. Из Красноярска: Володя Ушаков, Володя Дулепов с женой Полиной, Борис Багаев, возможно и другие, но остальных я уже не помню. Получили снаряжение и первые два дня занимались на скалах. Тренер Кузнецов меня заметил и сказал, что я хорошо лазаю и что он запомнит меня. Все участники сбора собрались и ушли в ущелье Шавло, а меня, Терлецкого, Багаева и Ермолаева не взяли, как имеющих чистый третий разряд. Мы, конечно, сильно переживали, ведь настраивались на альпинистское мероприятие, а оказались участниками лагеря. Но что делать, будем ходить вершины в ущелье Актру. Вышеперечисленная четвёрка плюс Миша Молокоедов и его жена Надя (инструктор) – наше отделение.
Вышли на ледник Большой Актру, чтобы совершить тренировочное восхождение, траверс Студентов-Юность. Непогода, идёт снег, ничего не видно. Просидели три дня в палатках и спустились в лагерь. Второй выход и опять непогода, и только на третий раз сходили траверс и теперь запланировали четыре тройки, чтобы каждый отруководил. Сходили пик Радистов, следующая – Карагем-Баш. Ночь лунная, вышли в 12 часов. Преодолели ледник и только стали подниматься по склону пика Тамма, появились облака и пошёл снег, который всё усиливался. Мы вырыли небольшую пещеру и залезли в неё. Просидели в ней часа четыре, снег перестал, и мы поднялись на Тамма. Затем траверснули вправо до вершины Барс и спустились на ледник под склон Карагем-Баш. У Миши Молокоедова заболел живот, из аптечки ему достали таблетки, и он принимал их, но мы видели, что ему тяжело. До вершины Карагем-Баш нетрудный подъем, вначале по снегу, а потом по несложной осыпи. Не дойдя метров 200, Миша остался около скал, а мы впятером взошли. Начальник учебной части Сан Саныч Кузнецов и инструктора Костя Семенюк, Ким Кочкин и Миша Кондратенко совершали первовосхождение из ущелья Маашей по стене на вершину Карагем-Баш, и когда мы сидели на вершине, они вдруг появляются перед нашими глазами. Это радость, как для нас, так и для них. Альпинисты всегда радуются друг другу, но встретившись на вершине – особенно. Мы отдали им какие-то продукты и начали спуск. Мише вершину, конечно, не засчитали. К палаткам пришли в 12 часов ночи. Сутки мы ходили на Карагем-Баш – самое продолжительное восхождение в Актру. Снега наелись вдоволь. Надя и Миша уехали, а нам предстояла ещё одна смена.
Сбор оставался в ущелье Шавло. В пересменок начуч вызвал нашу четвёрку и дал нам задание привести баранов из Курайской степи. И вот мы несёмся бегом вниз к перевалке. Там нам рассказали, где пасётся отара. Мы пришли к пастуху, отдали накладную, и нам указали четырёх баранов. Но бараны никак не хотели идти в сторону перевалки, от которой начиналась тропа. Помучавшись с полчаса, мы взвалили по барану себе на спину и как пострадавшего понесли на себе. Бараны блеяли, дрыгались, потом пускали струю. Мы вначале хохотали, потом ругали их, но им-то до лампочки на все наши неудовольствия. Через 5 км, наконец, появилась тропа. Отдохнув и поставив баранов на тропу, пинками заставили их идти. По дороге до лагеря они потеряли кг по пять. А наша четверка продолжала обучение в лагере. Теперь мы восхождения совершали самостоятельно под наблюдением тренера-консультанта Кима Кочкина из Барнаула. Мы сходили Кара-таш, 2А, Стажёров, 2А, Актру, 2А. И вот пошли Актру, 3А. Стартовали в 6 часов. Подойдя под маршрут, стали подниматься по плотному снегу. Шли в постоянных связках: Гена с Борисом, я с Витей. Мы с Витей попросились сменить впереди идущих. Витя первый, я второй, обошли Гену с Борисом, идя на всю верёвку. Вдруг склон просел и с треском разорвался под моими ногами метров на 400. Мы с Витей увидели, как Гена с Борей полетели вниз. Они отчаянно старались зарубиться, но лавина в виде досок толщиной сантиметров 30 накрывала их. Мы смотрели на них, но ничем помочь не могли. Вдруг лавина, опережая их, быстро скатилась на ледник, стала красноватою, и запахло арбузом. Случилось это в 8 часов утра. До гребня нам оставалось две-три веревки. Гена и Боря верёвкой зацепились за скалки метрах в ста ниже нас, оказавшись по разные их стороны. Ребят изрядно помяло, у Бори выхватило клок мяса на бедре, а у Гены зашибло голени. Склон оголился до льда. Мы с Витей имели один ледовый крюк и одни кошки. Спустились к ребятам, заклеили пластырем рану Бориса и продолжили восхождение. В 10 часов поднялись на вершину Актру, после чего начали осторожный спуск, вырубая большие лоханки на перестёжке. Спустились до ледника и пошли вниз. Тренер-консультант Ким Кочкин ждал нас и волновался, что нас долго нет, и решил, что если мы не появимся на перегибе ледника в три часа, то он выйдет нам навстречу. Ровно в три мы появились. Сделав разбор восхождения, на следующий день вышли на УПИ, 2Б, я руководителем. Готовясь к восхождению, Гена меня попросил: "Коля, дай верёвку", на что я ответил: "Я вам не Коля, а Николай Георгиевич!" Мы долго хохотали, и эта фраза ходила по лагерю и в кругу друзей. Наша четвёрка подобралась очень удачно, вместе нам было весело, общение доставляло удовольствие, мы ни разу не поссорились.
На леднике, чтобы обойти Хицан, необходимо преодолеть ряд трещин. Я, как руководитель, настоял, чтобы сделали перила, и надо же такому случиться, мостик подо мной не выдержал, и я повис на перилах. Трещина была широкая и очень глубокая, но всё обошлось, я по верёвке добрался до края и вылез на ледник. После этого восхождения мы вернулись в лагерь. Все отруководили на двойки и тройки и только мне не хватало руководства тройкой. Лагерь находился в сосновом лесу в живописном месте. Столовая располагалась в большом бревенчатом доме, участники жили в стационарных палатках с койками. Палатки стояли в два ряда друг перед другом, а между рядами пролегала линейка. За палатками располагалась волейбольная площадка и площадка для бадминтона. В бадминтон я играл с Любой Кропф, которая приезжала с проверкой. А на третью смену уполномоченным приехал Антонович. На вершину Кзыл-таш-3А кат.тр. руководителем назначен я, и выпуск почему-то необходимо подписать у Антоновича. С вечера я его не нашёл, а утром в 6 часов он не подписывает, мотивируя тем, что я ещё молодой. Мне 19 лет. Я хожу под окнами, как бы осаждая его. И в 9 часов всё-таки он мне подписал. У нас всё было собрано, и мы тут же вышли. Перевал Учитель, на котором я подыхал новичком в 1960 году, я даже не заметил, а вот снег на склоне, выходящем на гребень Кзыл-таша, уже подраскис. Но нам, прошедшим в Актру большую снежно-ледовую школу, он не помешал. Благополучно пройдя траверс вершины, мы спустились к озеру, забрали свою палатку и вернулись в лагерь. На этом наши восхождения в Актру закончились. В этот же день вернулись участники сбора из Шавло. Больше месяца мы не виделись. На радостной встрече мы с большим интересом слушали своих товарищей о районе, о Шавлинском озере, о рыбалке на хариузов, о вершинах. В том ущелье много не пройденных вершин, и ребята ходили первопрохождения, давали названья вершинам и в шутку своими именами. Мы даже оказались в более выгодном положении, ведь мы ходили классифицированные маршруты, а им предстояло описания подавать в комиссию, и неизвестно, какую категорию маршруту присвоят. А пока в лагере все были счастливы сезоном. Сборники втайне от тренеров послали гонцов в Курай за спиртным, чтобы отметить закрытие сборов. Вечером после ужина они продолжили веселье, пели песни далеко за полночь. Утром начуч лагеря стал делать им замечания и велел доктору определить, кто из них с похмелья. Дулепов с ним повздорил и начал гоняться за доктором с ледорубом. Свои привычки на Столбах он пытался перенести в лагерь. Кому-то из сборников не хотели отдавать документы, но Бейлин сумел всё сгладить, и всё обошлось без каких-либо потерь. 5. 1962. Пик Комсомола.
В начале ноября 1962 года на одном из четверговых сборищ в клубе альпинистов мы договорились поехать в Алма-Ату и подняться на пик Комсомола. Эта вершина смотрится из города красиво и всегда привлекала альпинистов. К началу месяца у меня обычно накапливались отгулы за штурмовщину, и я тоже решил поехать. Снаряжение на складе Областного совета ДСО "Труд" получил Семён Беркенблит. Инструктором поехала Лиля Бондарева, а участниками Равиль Хусаинов, Витя Березовский, Толя Киселёв, Эрик Раппопорт, Валера Меньщиков и я. Сели в поезд и поехали в Алма-Ату. В Казахском клубе альпинистов, в КСП у Анвара Хасановича оставили контрольный срок и поехали в Медео. Пешком через Талгарский перевал пришли на ледник Богдановича. По пути кто-то из ребят снял таблички (вывески предприятий, типа "Баня") и принёс на ледник. И охота тащить такую тяжесть, ведь мы несли на себе палатки, спальные мешки и продукты. Меньщиков и Киселёв в двойке пошли по маршруту 2Б, а все остальные по 2А. Вышли довольно поздно, я второй раз поднимался по этому маршруту. Эрик не имел триконей, и я, как более опытный, отдал ему свои, а сам надел его вибрам-пионерки. Дошли до скал, я пошёл первым и организовал перила. По перилам работали медленно. Выйдя на вершину, мы сняли записку Валеры и Толи. Долго спускались. Я выбил крючья и снял перила. При подъёме и на спуске у меня замёрзли ноги, и я отчаянно отмахивался, чтобы хоть как-то согреть их. Медленно спускались по осыпи и шли по леднику. Семён Беркенблит впервые оказался на такой высоте и шёл очень медленно. Я остался его сопровождать и всячески подбадривал. Недалеко от палаток приходилось пересечь ледник, но Сёма сел и сказал, что дальше идти не может. Мне стоило большого труда заставить его встать и пойти дальше. Уже начало темнеть. Вот и желанные палатки. Ребята уже готовили ужин, а Сёме дали горячего чая с сахаром, и он залез в палатку, в спальный мешок. Утром долго спали, поели и пошли вниз. В КСП мы сняли контрольный срок, отдали записки с вершины и купили значки, которые выдавались восходителям. Пальцы ног я приморозил. В Алма-Ате на рынке в столовой съели по две порции первого и второго. Семён рассчитывался в кассе. А когда приехали на вокзал, то у него на билеты не оказалось денег. Мы все, конечно недоумевали, как же так, но денег действительно осталось очень мало. Купили один билет в общий вагон и бутылку водки, подошли к проводнику и стали проситься, чтобы он нас довёз до Новосибирска. В одном вагоне нас проводники взяли, а мы им пообещали, что по приезду принесём ещё денег. У нас большие рюкзаки и все они в одном купе общего вагона. Как только появлялись контролёры, проводники нас предупреждали, в купе сидела одна Лиля на восемь рюкзаков. Равиль и Эрик залазили в ящики под сиденья, один ложился под стол и закрывался двумя рюкзаками, Валера и я вылазили из окна в туалете на крышу. Но на крыше отсиживались в Казахстане, после Семипалатинска там сидеть стало холодно. Однажды контролёры привели в наше купе безбилетников и там их штрафовали, а мы прятались в ящиках и других вагонах. Как бы то ни было, до Новосибирска мы благополучно добрались. Так закончилась наша очередная поездка в горы. |
|
Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов. | |
веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 © | |
