А.Л.Яворский. Столбы. Поэма
Часть 27. Седловой
Там, где нога людская не ступала,
Таких земель на свете нет,
Везде прошел, быть может мало,
Тот человека тяжкий след.
Таких других следов в природе
Буквально нет ни у кого,
Лишь у медведя нечто вроде
Напоминает след его.
Недаром – Дядя Пим зовется
По очертаньям он следа,
Но след медвежий остается
Без выемки с боков всегда.
И след ноги, ноги со взъемом,
Где только, где не побывал,
Каких хребтов, каких подъемов
Собою он не штурмовал.
И только Эверест поныне
Стоит нетронуто один,
Никто его седой вершины
Не взял. Он сам ей властелин.
Ну и хребет! Хребтам – хребтище.
С Калтата сразу же подъем.
Все не дойдем до становища,
А два часа уже идем.
Идем, и не плохой тропою,
Но кто ее здесь протоптал,
Кто напряженною стопою,
Зачем? В такой хребет шагал?
Но на вопрос ответ недолог,
Вот у тропинки чей-то стан,
Из пихты над жердями полог,
Кострище и над ним таган.
А у кострища, обгорелый,
Лежит поломанный скребок,
Свидетель ягодного дела,
Окрашенный в брусничный сок.
Теперь все ясно, кто тропинку
Из года в год не зря торил,
Кто здесь брусничку и малинку
Сбирал и в туесках носил.
Ух! Наконец дошли до цели,
Под нами Седловой хребет,
Немного, правда, припотели
За этот затяжной восход.
Здорово, Седловой! Здорово!
Давненько не бывал я тут.
А ты такой же, честно слово,
Тебя и годы не берут.
Кругом сосняк, а в нем, о боже!
Ковры брусничные лежат,
Как будто по мохнатой коже
Рассыпался из крови град.
Лежат, и с солнышком играя
Манят к себе таких как нас,
И мы подобно птичьей стае
В брусничник плюхнулись тотчас.
И ели сколько захотели,
Хозяин славно угощал.
Наевшись вдоволь, еле-еле
Пришли на стан и час настал.
Садилось за горы светило,
Дохнул прохладный ветерок,
У камня тихо-тихо было,
Трещал уютный костерок.
Сгонял я с котелком по воду
И завертелся дым столбом.
Никак не бросишь эту моду
Дружить и с чаем, и с огнем.
Наутро лаз на Седлового,
Карнизом на луку седла,
И перед нами всплыли снова
Столбов гранитные тела.
С вершины каменного края
Они, как птицы, по хребтам,
Отбившись от летящей стаи
Вздохнуть расселись тут и там.
И сидя на краю обрыва
С спокойным видом на восток,
Особенно я вспомнил живо
Внизу глухой таежный лог.
С ним связаны воспоминанья,
И я друзьям их рассказал,
Как я в простых воды исканьях
Невольно в этот лог попал:
Однажды в дружеской компаньи
Я к Седловому подошел,
И сразу изъявил желанье –
С котлами по воду пошел.
Но что тогда со мною сталось –
Ручей я, вроде, прозевал.
Иль в нем воды не оказалось –
Искать его я ниже стал.
Лог сух, кругом - трава высока.
Здесь гарь не так давно была.
Лес выгорел, лишь одиноко
В траве торчит, как прут, ветла.
И вот в высокотравье этом
Я ниже, ниже все бежал,
Хотел найти воды, да где там,
Но не нашел и аж устал.
Но я ж пошел по воду. Значит
Ее я должен и найти,
Хотя она и не маячит.
Зачем же отдыхать в пути?
И я опять пошел скитаться
По травянистым тем лесам,
Через ложки перебираться.
И так зашел – куда не знаю сам.
Весь лес, что гарью был повален,
Так кладбищем остался тут.
И вот среди развалин
В густой траве мой дикий блуд.
Уж больше часу я скитаюсь
И ничего не нахожу.
От устали почти шатаюсь.
Пройду, присяду, посижу…
И наконец в изнеможеньи
Я на тропу примятую набрел.
О, то небес благоволенье,
И я тотчас по ней пошел.
Все легче. Кто-то ж постарался
Ее недавно здесь промять,
И я мгновенно догадался
Кому спасибо мне сказать.
Вот тут кора вся содрана с колоды,
Здесь пучки съедены подряд,
А здесь вот муравьям для шкоды
Оставил память супостат.
И все разрыл он муравьище,
Оно разбросано кругом.
Попутно разорвал он пнище
Своим в когтях косым пимом.
Пойду я следом за тобою,
Совсем свежи твои следы.
Авось протоптанной тропою
Скорее я найду воды.
Петлял, петлял медвежьим следом
Еще не менее как час,
Его, бродяги, блуд мне ведом.
И вышел вдруг к воде. Как раз
Здесь и тропа торная вьется
Через ручей и на хребёт.
Набрал воды, а пить не пьется
Не глядя на тяжелый ход.
Людской тропою вверх подался,
Забыв медвежьей тропки ход.
Хоть туго мне подъем достался,
Но вскоре вышел на хребёт.
И мне с вершины видно стало
Где я и как сюда попал.
Да! Видно прошагал немало,
Не даром же я так устал.
Усталость редкое явленье.
Таким ногам да уставать!
Но тут я вспомнил с удивленьем,
Что ночь я не ложился спать.
А перед этим - двое суток
Я пробродяжил на Столбах,
Чуть не остался без обуток
В своих безудержных ходах.
А после, пообедав дома,
Сюда с друзьями я пришел
И сбросив у огня котомку
Сейчас же по воду пошел.
Уж вечерело, и логами
Тянулись тени в холодке.
А над застывшими хребтами
Седло чернело вдалеке.
Внизу на север шел глубокий
Лесистый Миничев провал,
Так это я сухой обокой
В его вершинах и блуждал.
Спасибо! Хватит мне таскаться,
Пора на Седловой к костру,
Чего-чего, а может статься
Так не придешь и по утру.
И я избрал себе дорогу
Водоразделом в Седловой,
И рёлкой с бором понемногу
Пришел лишь ночью. Боже мой!
Как рады были мне, особенно Анюта.
Я даже не предполагал.
И эпизод блудливого маршрута
Я у костра за чаем рассказал.
Не знаешь где найдешь иль потеряешь друга,
Случайность в дружбе это что закон,
И для меня тогда медвежая услуга
Была нужна со всех сторон.
И мой людской след, гордый и отменный
Шел по звериному следу,
И не преследуя погоней дерзновенной
В нем видел я свою звезду
Тайга! Чего в тебе не приключится…
Нечайностей ты так полна порой.
Поэтому не надо и кичиться
Своей какою то особенной стезей.
И если есть отличие в строеньи,
Оно таким и быть должно.
Без божеских начал в происхожденьи
Без всяких этих человечьих “Но”.
12.08.45
Оригинальный рукописный текст: стр.1,
стр.2
   
А.Л.Яворский. Столбы. Поэма. / Часть 27. Седловой
Автор: Яворский Александр Леопольдович
Владелец: Павлов Андрей Сергеевич
Предоставлено: Павлов Андрей Сергеевич
Собрание: А.Л.Яворский. Столбы. Поэма
| 
Люди
Скалы
