1918 г.

Пока идет еще старый стиль. Но разговоры о переходе на новый уже везде идут.

Начну этот год с тех записей, которые у меня сохранились в дневнике.

10 апреля. Видел трех скворцов у скворечницы в городе.

13 апреля. По Каче вверх от города бутоны бурачка ленского, лапчатки бесстебельной. Розетки двух видов крестоцветного, клоповника, чистотела и изопирума. Чекан-каменка. Кача давно прошла, и остался лед у крутого ярочка за солнцем. В общем холодно.

14 апреля. Белая трясогузка в поленнице дров.

15 апреля. Ветрено. Енисей с большими заберегами. Протока у Посадного острова в промоинах. У электростанции плавают поперек на лодке. На середине Енисея прорвало лед длинной полосой вдоль реки от верха первого Конного острова и до конца Посадного. Видел принесенные  с Гремячего прострел желтый и хориспору.

17 апреля. Утром протока пошла, а в 2 часа дня пошел Енисей. Несет много леса и дров. Ветер. На протоке беляки. Дождь при сильном ветре.

13 мая. Был на р.Базаихе.

19 мая. Остров Конный.

24 мая. Базаиха.

27 мая. За мостом.

29 мая. Столбы.

2 июня. Столбы.

11 июня. Посадный остров. Кстати сказать, этот остров начинает обрастать тополями.

20 и 21 июня. Столбы.

15 июля. Рч.Собакина. Я, Петр Пирожников и Гецен.

26 июля. Столбы.

29 июля. Плешатая избушка и Базаиха.

6 и 7 августа. Манская тропа за Столбами.

19 и 20 августа. Столбы.

Делаю перерыв в хронологических записях, т.к. они абсолютно неполны. Просто я не все успевал записывать. Ведь этим летом произошло немаловажное событие в нашей столбовской жизни. Мы строили избушку Косогорку на южном склоне хребта, что от Четвертого Столба  в сосняке на месте нашего карьера, где у нас перед этим был шалаш-времянка. Здесь Костя Климов, что тогда жил на Ферме, увидя карьер, начал строить. Пришел и я и тоже с мыслью о  строительстве. Словом, Костя отказался от своего плана, т.к. начало было наше и я, позвав Арсена Роганова, Николая и Александра Нелидовых и Петра Пирожникова начал строительство. Кто не знает до чего это азартное дело строительство. Оно нас  захватило полностью, и мы начали регулярное посещение Столбов по субботам и воскресеньям.

8-го мы кончили строительство, и 9 сентября у нас было открытие Избушки. По-своему торжественно отпраздновали мы это событие, ведь теперь можно было ходить и зимой на эту избушку, т.к. в ней была железная печка и было тепло спать. Об этой избушке смотри отдельно написанное мной.

Для истории столбовского строительства надо сказать, что первая столбовская избушка была построена охотниками или лесорубами чуть в стороне от Четвертого столба на юг, в каких-нибудь трехстах метрах от столба. Я нашел уже ее остатки в виде части нижнего звена. Вторая избушка была построена Александром Семеновичем Чернышевым и Николаем Ивановичем Сусловым около Третьего Столба в 1892 году и ее открытие состоялось в этом году 28 июня. Она была сожжена жандармами весной 1906 года. Наша Косогорка должна была быть Третьей столбовской избушкой, но оказалось, что тайком одновременно с нами под Дедом строили избушку братья Безнасько Николай и Анатолий. Так что обе эти избушки оказались одновременными. Чтобы не повторяться я даю отдельным очерком об избушке братьев Безнасько. В этом году у избушки хороводились следующие лица: строители: я, Роганов Арсен Иванович, Николай  и Александр Нелидовы, Петр Пирожников, Нюра Рутковская /она нас вдохновляла/ и гости.

Продолжаю свою прерванную хронологию.

10 ноября. Я, Арсен, А.Нелидов с  лыжами под мышкой шли по  Енисею до Лалетиной. Южные склоны гор к Енисею совершенно голые от снега как осенью. По Енисею сверху тянет теплый ветер, даже оттаяло поверх льда, и образовалась  наледь. На Лалетиной накипи нет. Шли и тащили на веревке лыжи до пасеки, дальше дороги не оказалось, кроме старой лыжни Матасова и Митича. Встали на лыжи. Нас догнал В.Игнатович. Шли до стога сена, придерживаясь правого склона, т.е. летней тропы, то на лыжах, то и пешком. Чем дальше в лес тем больше снега. От стога свалили в самую речку Лалетину и ей незаметно дошли до Первого Столба. Поразились массой березовых дров. Когда их рубили? У Первого кое-где выдувы. Пришли тихонько в избушку. Ночью бушевала буря.

11 ноября. Воскресенье. Ветер. У избушки повалило сосну, хорошо что мимо. Весь снег буквально усыпан ветками. Это последствие вчерашней ночной  бури. Пили чай и пошли искать пилу под Четвертым и сразу нашли. У развала Четвертого местами громадный снег. Скатились вправо под Козырек Третьего. Столб почти голый. Сходили к Четвертому и снова катались за Третий. Через Гриву пришли к избишке и изобразили щю с каплями /по 2 рюмки/ и чесноковым нокотком. Назад шли по Лалетиной. Сегодня ветер не вчерашний — подзапахнись. Скатились до пасеки и, наприколив лыжи на веревки, двинулись дальше. Решили было пить чай в Лалетиной, да раздумали. В 8 вечера были в городе.

15 ноября. Первый морозец в -15 градусов. Да еще с ветром.

16 ноября. На помойку прилетели два санитара - вороны. Сегодня иду в гарнизонный караул, т.к. мобилизация мужчин для охраны каких-то военных складов.

17 ноября. Ночью стоял на карауле на Посадном острове. Ночь ветрена. Утром красочная зоря – ярко-ярко багровая и на фоне ее Черная сопка.

20 ноября. Я, Арсен, Саша Нелидов и Митя Молодых с лыжами подмышкой на Столбы. Пройдя мост, дорога наперекосых идет к Базайскому перевозу и еще не объезжена и с боков устлана кое-где для задержки снега пихтами и соснами. От перевоза до устья Базаихи дорога тоже есть, но выше устья полынья, загороженная поскотиной со стороны Лалетиной. Своротили к берегу и дошли по дороге до Лалетиной. 3десь снегу много. Шли пешком по дороге до пасеки, а затем встали на лыжи и пошли. Молодых шел на лыжах первый раз и не мог никак приспособиться по случаю темной ночи завязать хорошенько юксы, а морозец ничего себе. Все это вместе взятое было его отстачей в два с половиной часа, а значит и меня. Не бросишь же на морозе его одного. Арсен и Саша натопили избу и попили чаю и лишь только тогда мы с большими потугами доспелись до избушки. Митька то шел на лыжах, то пешком и проклинал все и вся, даже хотел идти назад домой, не дойдя полверсты до Первого Столба. Ночью ветру было мало, а потому подтапливали всего один раз.

21 ноября. На утро после чаю подлаживали юксы. Не единожды, а многожды от Четвертого к ручью катались, причем сукин сын Митька оказал весьма великолепные успехи и познал вкус лыжного ката. Морозец за 25. Полвторого начали варить щю и шашлыки жарили и уже темнело, когда мы вышли из избушки и двинулись к дому. Между прочим, ручей у избушки, конечно, замерз и его пришлось отдалбливать. Назад ехали неважно, т.к. какой-то базайский пролетарий вывозил березовые дрова из-под самого Первого Столба и испортил дорогой лыжницу. Особенно плохо было Мите. После Пасеки дорога пошла на удивление самая лыжная, здесь ее припорошило снежком, а она и без того была укатана. Все кроме Митьки шли на лыжах до самых дач, где оные и сняли. Лалетина чуть начинает накипать. В ночной тишине потрескивает от мороза что-то в лесочке. Ни птички, ни зверька. До Базаихи дошли моментально и без разговоров, ибо пощипывало и подгоняло. Когда пошли от устья Базаихи через Енисей, то слышали, не доходя до городского берега, что-то вроде орудийной стрельбы, это от мороза трескался енисейный лед. Недалеко от городского берега видели небольшую новую трещину, а мне даже послышалось бурчанье воды, но не всякому слуху верь. Торос засыпало снегом, и Енисей стал ровнее.

5 декабря. Мороз в -30 /по градуснику у магазина Гадалова на углу/.

23 декабря. Я, Арсен, Николай и Авенир Тулунины вышли из города с пельменями и лыжами через ст.Енисей и Диван. Базаиха в пороше. Приятно идти на лыжах. В повороте к Моховой сильная наледь. Погода сравнительно теплая. В узком месте по Моховой сильная наледь. Санная дорога идет очень далеко и кончается в полутора верстах от Водопоя на Манской тропе. По всему видно, что  рубили ёлки для продажи, ведь Рождество. При подъеме к Водопою маленькая метель. Вышли хорошо. В некоторых местах хороший наст. За Манским своротом спугнули 6 тетерок и 3 рябчика у Столбовской избушки, последние сели на сосну и долго сидели, вытягивая голову, как бы желая заглянуть куда-то. Ручей у избушки уже на исходе и прорубь быстро вычерпывается, приходится ждать воду часами. Нет напора воды. Вечером уже в темноте по Лалетиной пришел Саша Нелидов, а ночью Владимир и Сергей Митичи и Матасов Миша по Моховой. Они уверяли, что не видели наших следов.

24 декабря. Все 8 ходили на Манскую Бабу, следуя летней тропе и кое-где импровизируя. Дошли до Избушки на двух, она же Малютка за Манской Бабой и сняли ее /снимал Митич/. Идя на Столбы, вчера еще Матасов что-то расписался у Четвертого и потерял топор и теперь его остался искать, следовательно с нами не был, но как оказалось по нашей лыжне, догоняя нас, ходил до избушки. Обратно шли Сухим Калтатом и хотели, обогнув гору, так и дойти до Столбовской избушки. Оказалось, что трущоба ужасная и, не выдержав оной, я и Сашка полезли в отвесную гору, желая скоротать путь. Шли мы, шли с хребта на хребет и пришли к избушке позже других, кои, кстати сказать, тоже блудили. Матасов возвратился по нашей лыжнице горами. Зато видели много новых любопытных камешков, скрытых от Столбов заручейной избушечной горой.

25 декабря. Катались за Первым и вниз по прямой до сворота на Лалетину. Зашли за Второй, посидели в шалаше под Галей и, выйдя между Архиерейской и Митрой /без лыж, ибо все выдуло/, сползли к ручью, придерживаясь летней тропы от Свободы. Сегодня ушли братья Тулунины. Избушку хорошо просушили топкой, даже все бревна дали трещины, особенно у печки, чего и вам желаем. Лыжина моя тоже треснула еще под Первым Столбом.

26 декабря. Сегодня ушел Арсен. Катались до самозабвения от Второго и Четвертого. Рубили новый водоём у Фермы, куда еще вчера торили тропу. Починял лыжу. Прибили к стене портрет Чехова принесенный Митичем.

27 декабря. Впятером тихо и плавно двинули домой Моховой и сравнительно ничего себе скатились. По дороге тянули лыжи и прибавляли ход, ибо мороз крепчал и пощипывал. Володя снимал наледь в ушельице Моховой. Только что перешли Базаиху у лога, как сверху на глазах пошла наледь. Ложком скатились к Енисею и у станции распрощались. Мы с Сашей пошли колесить по курьям Пашенного острова, пока не выбрались на него. У зарода сена нашли землянку окопного типа посреди острова, посидели в ней и двинули дальше. В 4 часа были дома.

С этого года я состою в союзе Рабпроса его постоянным членом. Летом начал обследование городского сада на вредителей из мира грибов. И все же не грибы виноваты в гибели соснового основного господствующего массива сада, а те неблагоприятные условия, в которые он был поставлен администрацией в течении многих лет. Прежде всего, это ежегодная очистка, вывоз и сжигание где-то на стороне всего того, что должно было быть удобрением сада. Конечно, все же были и вредители и из них больше насекомых, чем грибов. Из грибов были найдены некоторые трутовиковые, но не первого порядка как вредители, а также чернь листьев /капнодиум/.

Как никогда охота что-то рисовать. Как говорится: "Охота смертная, да участь горькая". Ведь я неумеха смолоду. Но что поделаешь. И я все же беру с собой на Столбы карандаш и бумагу. Хотя досуга у нас нынче не было, т.к. все свободное время во время заходов на Столбы мы строились, но все же я пробовал зарисовывать контуры столбовских камней. Мне нравилось вот так примитивно сделать какую-то похожесть на бумаге. Именно контуры, безо всяких передних планов, а вместо заднего лишь намеки в виде линии горизонта. Так с Четвертого были опробованы Дикий и Развалы, Рукавицы, Манская Баба и Стенка. Со Второго Третий и Четвертый, Гребень и Митра. С Первого Второй. С Пасти Второй и т.п. Рисовал я и растения Столбов. Вот пробы изобразить злак-перловик, кипрей, лист папоротника орляка и спороносную вайю папоротника страусопера. А из животных мной были остановлены в движении поползень и сойка. Покушение с негодными средствами не ограничивалось природой. Этого мне было мало, и я рискнул перенести свой карандаш на живых людей. На свет появились такие шедевры как моя жена Мария Иосифовна, читающая при свете тусклого огня, Александр Николаевич Соболев музейный работник, геолог и наконец, как бы в отместку за все содеянное, я заставил сидеть и позировать в зеркало себя самого. Последний рисунок оказался особенно трудным, и я был отомщен. Однако и на этом не кончилась моя алчная жажда изувечивания природы и личностей. Хорошо, что тогда не было ни охраны природы, ни охраны истории и культуры и я продолжал зверствовать в карандаше.

Сидя дома, я фантазировал как это мы идем по Моховой и, подходя к вершине лога, на виду Водопоя один из нас починяет на ходу лыжину, а другой скатывается с небольшой покати к своей же лыжнице. И эта фантастическая вещь тоже появляется отдельным номером. Оказывается, мне необходим накал в искусстве и я иду дальше и дальше по пути своего недюжинного творчества и творю совсем невероятные шедевры. Меня занимает теперь духовный мир человека и его отображение в лице портретируемого мной индивидуума.

Появляются один за другим разные типы, по выражению лиц которых Вы можете судить об их настроениях и индивидуальностях. Вот - холодный тихий ужас. Он застыл и кажется так и не оттает при любом тепле, которое может быть и наступит даже для него. Кажется, что его ужас так и останется при нем пожизненно.

Тут же близко человеческая зависть. Весь человечек сложен из симметричных боковых линий и только глаза, этот показатель зависти, оба направлены в одну сторону, к предмету его зависти. Сколько на свете таких завистливых и как хорошо, что мне никогда не бывает завидно. Я в своей жизни никогда, никому и ни в чем не завидовал и тем не нарушил заповедь, которая гласит: "Не пожелай жены искреннего твоего, ни раба его, ни осла его, ни всего  елико суть искреннего твоего". Итак, я оказался безгрешным праведником. Все это изложено в рисунке "Зависть", который я невольно противопоставил себе. И в тоже время ловко вывернулся от греха.

Следующий шедевр из этого цикла называется "Подозрение". Он близок к предыдущему, но абсолютно лишен желания иметь то, чего у него нет. Просто ему показалось и он, не выдавая своего чувства, повел глазами в сторону подозреваемого.

Еще один тип под названием "Невменяемость". Попробуйте осудить этого несчастного. Да разве он может отвечать за свои поступки, как бы они ни были тяжелы. Нет, не может. Он сам исхудал от себя самого и от тех непонятных ему мыслей, которые его куда-то влекут. У него и лицо с разными глазами. Он не смотрит в одну точку. Он просто, говоря словами психиатора, ненормальный человек. Жаль его, но он такой.

А вот и "Опустившийся" человек. В нем мало что осталось от человеческого. Что скажешь о нем? Да ничего, и мы обойдем его молчанием. Нужно что-то потрясающее, чтобы вернуть его на верный путь. Причесать волосы и только это не поможет ему. Он будет причесанный и все же морально опустившимся. Это и не неряха. Нет, просто "Опустившийся".

Мудрого равви никак нельзя заменить Хитрым равви. Ведь хитрость идет в мир через кого-то, а мудрость может быть и для себя. Вот так просто мудрый и только от самого рождения. Он и не Моисей законодатель, у него закон один: "Мудрость своя и для себя". Это рационалист мысли.

Ничто не вечно и все разрушаемо временем. Переходяще. Памятник, который, кажется, создан на века и тысячелетия, а в основе его уже тление и разрушение. Он и не монолитный, а какой-то сложенный из частей всегда отделимых и не единых в целом.

Анатема со взглядом всеуничтожающим. Нечеловечный человек или сама нечеловечность. Антипода. А какое сходство с человеком и как это обманчиво. И наконец "Пьющий". Это всего понятнее. Просто он не отказывается, когда наведывается случай как мы, многие из нас. У него это константа.

Не забывал я и быт и его гримасы, которые сами просились на зарисовку. Всегда бывает обидно, если видишь что-нибудь интересное, которое должно исчезнуть и никак его нельзя сохранить. Вот так однажды был оставлен недоеденный суп, а так как он оказался жирным, то жир к утру сплыл и, затвердев на поверхности, представил такую картину, что невольно рука потянулась к карандашу. Застывшие капли жира и только, а сколько в целом интересного. Я не дал разогревать и немедленно сел за зарисовку. Я подумал как бы было хорошо такой орнамент пустить на бока какой-нибудь двери как украшение вместо надоевших уже голов классического характера с открытыми ртами. Это было бы замечательно. Невольно я вспомнил тех художников, вроде Левитана, Коненкова и других, которые находили в игре природы откровения для своего творчества. Да, в природе многое можно подсмотреть поучительно-занимательного и достойного подражания. Чем эти застывшие капли не орнамент? Конечно орнамент, да еще и какой.

Попутно вспомнил я все, что я видел в природе занимательного как из-под рук умелого художника. Но те же столбовские химеры вроде Деда, Перьев и многие другие, разве это не искусство самой природы? Конечно искусство, да еще и какое!

Другой случай и тоже из области "игра природы" и тоже в быту подмеченный мной. Умывальник, из которого мы всегда дома умывались, не совсем был исправен, и из него капля по капле вода уходила в подставленный под него таз. В тазу был, видимо, песок или пыль, осевшая на дно. Капля за каплей, капля за каплей и на дне таза начала выясняться какая-то маленькая фигурка, напоминающая фантастического ни то человечка, ни то чего-то другого, но симметрично вырисованного, вернее выкапеленного. Тоже пришлось не выливать таз, пока я не зарисовал эту миниатюрку. Но не всегда бывает возможность зарисовать виденное. Иногда просто кажется, что неудобно, не сочли бы тебя за сумасшедшего. А какие иногда бывают причуды на штукатурке. Целые картины. Хорошо у кого есть с собой фотографический аппарат. Можно быстро зафиксировать. Бывают целые картины. А рисунки Деда мороза на окнах зимой. Чего-чего там не бывает. Мне однажды пришлось видеть альбом любителя фотографа с заснимками морозных узоров на стеклах окон. Да это целая область и в большинстве случаев еще не тронутая человеком. А есть чему поучиться у прекрасного художника природы. А краски они же в природе в самом естественном виде в тех же растениях, в их листьях, в их млечном соке, в их ягодах. Недаром же некоторые нацменшинства раскрашивают свои изделия из бересты соком ягод, и получается интересное красочное изделие. Попробовал и я эти естественные краски. Сок чистотела и одуванчика смело могут сойти за эти краски. Эти пробы взяты мной на Столбах в этом году.

Налаживал я себе календарь, и мне пришла мысль сделать его вечным. Вообще я давно интересовался календарем и собирал для него всякие материалы от астрономических до народных. В 1913 году вышел "Календарь сибирской деревни" А.А.Макаренко и назывался он "Сибирский народный календарь в этнографическом отношении. Восточная Сибирь. Енисейская губерния". Мне хотелось, взяв этот календарь и прибавив к нему астрономические данные и сопоставление других наших календарей нацменьшинств Енисея, сделать один большой и всесторонний календарь края, но это оказалось настолько сложным, что я, оставив идею о всестороннем местном календаре, решил пока что сделать себе просто передвижной вечный календарь. Я нарисовал себе его проект в виде такой надгробной плиты, вертикально стоящей. Но на этом дело и кончилось. Что-то помешало, и он остался только на бумаге.

Занимала меня и мозаика, а так как негде ее было взять, то я ходил по помойкам своего окружения и собирал всякие цветные разбитые и выброшенные посудины, особенно блюдца и чашки. У меня уже получился значительный запас битого цветного фарфора, и я начал по рисунку подбирать для своего портрета краски, начал делать и самый портрет, но когда он только еще наметился вроде подмалевка, я получил критику своей супруги. Что не походит и ничего все равно не получится. На меня это как-то подействовало, так что я взял и растоптал мое начинание. Тем дело и кончилось. Вообще очень плохо, когда с самого начала начинается критика. Недаром большинство художников не любят работать на виду других. В этом есть своя логика, ведь начало еще ничего не говорит за правильно или неправильно начатое. Сколько будет еще корректив и даже неожиданностей для себя в процессе творчества. Я, конечно, не художник, но и для меня это ясно, как Божий день. Итак, неудача и вроде разочарование.

Еще одно занимало меня теперь - это силуэты. Мне почему-то напомнились позы человека с шестом плывущего на лодке. Может быть, потому что я и сам люблю этот замечательный пластический спорт, в котором упражняются все части тела равномерно и он не так груб как другие. Я попробовал изобразить  человека в его разных позах с шестом.

Как жаль, что этот вид телодвижения, связанный с вождением лодки, уходит от нас с появление мотора. Он был всегда приятен. Бодрил. Не давал место хандре и был планомерен во всех его разнообразных вариантах. К силуэтам у меня всегда было какое-то пристрастие. Ведь это, пожалуй, самое лаконичное в зарисовке. Что может быть проще силуэта, где только контур и никаких деталей внутри него. Возможно, что надо учиться рисовать только с силуэтов как с самой простой формы изображения и уже дальше переходить к внутренней детализации. А все-таки как жаль, что у меня нет школы и я не художник. Так хочется что-то делать в этой области.

А.Яворский

ГАКК, ф.2120, оп.1., д.60

А.Л.Яворский. 1918 г.

Автор: Яворский Александр Леопольдович

Владелец: Государственный архив Красноярского края

Предоставлено: Государственный архив Красноярского края

Собрание: А.Л.Яворский. ГАКК

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©