О новой книге Седого.
Вышла книга стихов поэта Анатолия Ферапонтова. История ее возникновения слегка приоткрыта в предисловии от составителя.
Мы знаем Седого, как автора превосходных столбовских баек и рассказов из жизни альпинистов. В новой книге он предстает перед нами, как серьезный поэт. Это совсем другой, неожиданный Ферапонтов. В книге от силы десяток стихотворений, в которых присутствуют горы и Столбы.
Как он сам пишет: "тема, которая меня увлекает, ... область личных ощущений". Мы увидим переживания по поводу наличия или отсутствия поэтического дара, размышления о несовершенстве своей и окружающей жизни. И вообще, муза его мрачновата.
Он сам говорит:
Какая же унылость, безысходность
В моих едва написанных стихах.
В них есть душа. Она в одном исподнем.
Раздел бы вовсе, но мешает страх.
И еще:
Свою тетрадь-исповедальню
Открою, подавляя вздох.
И новый стих многострадальный
Слеплю, как ласточка гнездо.
Действительно, поэзия его - исповедальна. К сожалению, мы можем только гадать, какие стихотворения он сам был готов отдать на суд публики.
Представился шанс, и собрали все, что было: вполне отделанные стихи и наброски, дневниковые записи, сделанные для себя, отдельные строки и двустишия. Кстати, классные, стоящие иногда целого стихотворения.
Вот стихотворение из тех, что произвели на меня впечатление и заставили задуматься.
Годы шли чередой,
Матерясь и икая.
Утекала водой
Моя сила мужская.
Снова ветер принес
Надоевшие вьюги.
Я умру, словно пес,
На дырявой дерюге.
Увлекался не так,
Целовался не с теми,
Разменял на пятак
Драгоценное время.
Я уже на краю,
Небольшая потеря.
Но боюсь, что в раю
Будут заперты двери.
Автору 26 лет. Если этого не знать, можно подумать, что пишет муж на склоне лет, умудренный тяготами жизни. И ведь все, кто знал Седого в 1973-1975 годах, не подозревали, кто ходит рядом с ними.
А вот несколько стихов, имеющих отношение к горам и скалам.
| Сонет 8 |
Сонет 39 |
| Там некогда бояться, на стене, |
Я на вершинах был. Там пустота. |
| Когда колотишь крючья под карнизом, |
А в пустоте - такой холодный камень! |
| А каждый крюк, как девушка, капризен. |
Внизу - костры таёжными жарками, |
| Там некогда бояться на стене. |
А там - там пустота, как нагота. |
| |
|
| Гораздо позже, в сонной тишине |
Там равнодушья смертная черта, |
| Стена опять придёт к тебе репризой, |
Там жизни ритм в тысячелетьях замер, |
| И ты застынешь, ужасом пронизан, |
Лишь птицы, непонятные, как ламы. |
| Гораздо позже, в сонной тишине. |
Там - слишком неземная чистота. |
| |
|
| И этим страхом на минуту скован, |
Там тягостная величавость линий, |
| Застонешь от хорошести мирского, |
Там боль твоя ещё невыносимей, |
| От радости, что так мягка кровать, |
Ещё неотвратимее беда. |
| |
|
| Застонешь в белоснежности подушек |
Там у людей безрадостные лица. |
| От вожделенья петь, от жажды слушать, |
Оттуда можно только вниз спуститься, |
| От счастья жить, от счастья рисковать! |
Оттуда не подняться никуда. |
| февраль 1974 |
16 декабря 1974 |
* * *
В тот час, когда слепыми кистями
Закат размазан и разлит,
Неверный шаг, один-единственный,
Меня от мира отделит.
И будет краткое падение,
И тошный хруст из глубины,
И у подножия стены
Моей последней крови рдение.
август 1973
Жёстко!
А вот другая тема.
* * *
Мы думаем, что сделаны из камня,
Как те дома, в которых мы ночуем,
Как статуи людей, как сами скалы,
Как желтые гробницы фараонов.
Нам кажется, что нашими руками
Творится на земле любое чудо,
Медлительная чопорность хорала
И быстрота разгаданных нейтронов.
Так мы живем, но в тяжкие мгновенья,
Мы видим то, что станет эпилогом.
Не есть ли наша жизнь стихотворенье,
В припадке зла написанное богом?
* * *
Так что ж - опять уродливые годы?
Опять на цыпочках, тишком, молчком, тайком!
Как долго могут длиться эти роды?
А вот примеры двустиший и строк.
* * *
Лежу один... Ночь тикает лениво,
Длинна, как плеть.
* * *
Капуста изумительного хруста.
А вот из записей. Возможно, он вставил бы это в рассказ.
Мне показалось вдруг, что срыв неизбежен. Стало жарко и так тоскливо, все во мне ужаснулось и тут же смирилось с этой неизбежностью. Смирилось и - я точно это помню - ощущение было таким, будто я уже перешагнул эту неосмысленную границу с ничто, будто я пережил только что это стремительное кувыркание вниз с нечеловеческой болью и животным криком. И не было уже ничего - ни страха, ни крика, ни последней надежды, и каждая клеточка моего сильного послушного тела внимала чему-то неведомому...
Что я могу еще сказать? Ферапонтов - поэт! В этом может убедиться каждый, кто возьмет в руки его книгу.
| |
