Петр Драгунов. Легенда о Плохишах

В гостях у Боба

Холодная заводь звездного неба – у тайги гостья. Разные они, да почитай сестры. Каждая в другую, как в зеркало смотрится. У сестры ручьи, у нее туманы. У одной -млечный путь, у второй - море хвойное, плещется серебром. Вот и ходят в гости ночные, кровь привечать родную. А как луна на сносях приплывет, хоровод ведут, в ночь особую.

Кто-то неторопливо, но настойчиво стучал в дверь. Плохиш пробовал буднуть Квасца, но тот разводил храп усами, бормотал навзрыд и не просыпался. Стук усилился. Отроки дрыхли, как заговоренные, и приходилось идти самому.

С тяжким вздохом Плох покинул густонаселенный чердак и скользнул вниз. Запалил свечу. Мирно тикающие ходики указывали на три часа ночи. И кого еще носит в такую темень? На опалубке топтались со вполне человеческим шумом, оханьем и причитанием. Юра почесал репу и принялся отодвигать засов.

В дверь избы протиснулась довольная, улыбчивая рожа Боба. Глазенки ночного скитальца светились непонятной встречи и искренним весельем. Нежданный гость протянул руку и отеческим жестом потрепал отрока по жестким вихрам.

- Чай есть?

- Угу.

- Ну, рассказывай, как устроились. Я с ревизией. Меня околоточный прислал.

- Какой околоточный? – не въехал Юра.

- А тот самый, из Московии. К чаю гостинец велел передать.

Плоху казалось, что все это – и избу, и храп друзей на чердаке, и встречу с Бобом, он уже видел и знал давненько. Да не помнил отрок, откуда такое знание и определенность. То ли сны такие, то ли ночь приключилась сказочной. Но зла в ней не было, интерес один, да поводы к пересудам.

И не верил великий удмурт в дребедень и прочую чертовщину. Не те корни у него от дедов, а крестьянские и кулацкие. В родове в семь колен одни пахари, от сохи отойти невмочь. И кулаки предпоследнего в природе размера тоже из родовы, заточены под сопли, а не слюни глупые.

Плесканул Плохиш в кружки теплого чайка и себе, и гостю залетному. Выбрались они на опалубку из душной избы, подышать воздухом. Устроились за столом, а тут и луна краешек желтого обода кажет. Поднимается восходом ночным.

Расцветила ночь, и будто день лишний занялся. Иной раз судьба такого наворотит - по полочкам не раскидать, не вместить все по времени. Разное бывает по молодости, а на Столбах и не такое бывает.

- На Коммунаре взлезли? – утвердил вопрос сказочник. Юра кивнул.

- А Теплыха, случай, не встречали?

- Только Квасец и помянул. А так, нет.

- Успеете, - Боб грузно облокотился на спинку скамейки, потянул руки вверх и мечтательно уставился на яркий, явивший серебряное чудо небесный диск.

Облик скитальца излучал сытую, домашнюю расслабленность. Будто жил он душой и телом не в далеком городе, а прямо здесь, средь березок и елок, неважно какой, утренней или ночной таежной канители. Ходил по избам хранителем да учетчиком. В поводьях вел эту самую лесную жизнь.

- А Цыган что вам говорил?

- Ход он чистил новый на Митре. А так ничего.

- Хитрый абрек. Духом неволится. Сам да сам, а гольцам кулак пустой поднеси. Сказ-то мой, про Бабу Манскую, еще не выветрился?

- Какой сказ?

- Про птиц вещих, что судьбу на крылах несут.

- Брехня это, - порешил себе и другим мудрый удмурт. – Тренироваться надо больше, впахивать, тогда и обломится. Я вот опять в Крым хочу, к морю. Опыта здесь наберусь, двину вперед всех и стану чемпионом.

Неожиданно Боб встрепенулся телом, будто уловив нечаянную, но важную мысль. Принялся собираться.

- Ты куда?

- А про прыжочки для развития пиковой решимости и спортивной координации, ты что-нибудь слышал?

- Нет.

- Всему вас учить. Вот когда на трассе спортсмен приплыл, а шаг сделать надо, что требуется? Воля. Воспитать ее нужно, на Столбах, через прыжок аховый. А то великим удмуртским чемпионом так и не станешь никогда.

- Ночью, спортивная координация?

- Да ведь день считай. Пошли, пошли.

Добежали до Манской Стены почти в три скачка. И откуда у пузатаго Боба такая прыткость? Как облачко в бегемотовых очертаниях. Принялись переобуваться. Юра вспомнил про давеший портфель скитальца и непонятные уму наручники. Глядел на того с вопросом, но сказочник пропажи имущества не ощущал, а вопрошать было стыдно.

Вылезли за перегиб. Плохиш оглядывался на шумно дышащего учителя, но тот далеко не отставал, двигался привычно, без суеты. Прошагали легко читаемый ход и выбрались наверх, к полке.

- Конек, - подытожил Боб, - дальше прямо.

- Я пошел?

- Топай, топай.

Наверху путников поджидал рассвет. Так и не успевшая спрятаться в тень луна, истончилась огромным диском, блекла разводами. За спиною и Манской Бабою небо насытилось желтизной утреннего свечения. Отрывочно щебетали сонные птицы, еще нехотя стучал клювом дятел. Тайга просыпалась.

Они стояли на самом краю стены, окаймленной с трех сторон долгой пропастью. Прямо по курсу виднелся еще один скальный останок, но до него было метров шесть чистого для прыжка пространства. Почти небо…

- Тут и порешим. Видишь справа впереди стенку? Крутоватая, градусов семьдесят будет. Но ногой оттолкнуться от нее в самый раз. Долетаешь к долгожданной, толкаешься и прямиком на останец. Как один литр в два глотка. Не захлебнешься?

Не понималась мальцу дурь столбовская, не принималась. Задумался он не на шутку и шансы свои считал. Высота - это когда один раз с листа жизнь пишешь. Шагнуть в нее невелика блажь, да летать еще никто не сподобился.

Прыжок то получается явно не хилый. Через ступеньку да еще и на взлет. Три метра до второго толчка, а от него еще ладных четыре. С обеих сторон стена скопом под сотню и шансов ноль. В два взмаха всю силу выложить. Только на рожна эта резвость бойкая и пакостная? Лишней жизни в запасе нет, да и запас на воротник не давит.

- А зачем? – громко и справедливо вопросил отрок, но ответом ему была пустота.

Юра решил, что удалился Боб за камушек до ветру, двинулся за ним, но не нашел грешного. Путь обратный просматривался насквозь донизу, но пустота. Не мог же он вниз в секунды сбежать? Не та резвость! Загадочник баснописный.

И от этих нескромных обстоятельств охватила мальца непривычная ему печаль. Если по полочкам рассчитать, то кому нужны его успехи спортивные, победы, очки и баллы? Пенсии на них точно не сделаешь. Только в раж войдешь, а уже на покой, и скука гадкая. Серость, паек копеечный. Уже тогда звонкая, незнакомая столбовская канитель виделась куда более приятственной.

Пустота и долгое одиночество. Встало Солнце. Желтой, воздушной колкостью оно расцветило макушки елок, теплым пламенем объяло скалы. Блюдца разреженного утреннего тумана таяли плавными айсбергами в южных морях. Зачинался день.

Плохиш еще раз неторопливо оглянулся по сторонам света. Тихо посидел на камушке, как перед дальней и неизвестной дорогой. Потом отрок решил для себя все, перемерил разбег шагами, наметил твердую точку для попадания на косой стенке. Разлетелся и ринулся в пропасть.

Петр Драгунов. Легенда о Плохишах. В гостях у Боба

Автор: Драгунов Петр Петрович

Владелец: Драгунов Петр Петрович

Предоставлено: Драгунов Петр Петрович

Собрание: Петр Драгунов. Легенда о Плохишах

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©