Часть III. 1966 - 1967

     11.   1966.
     12.   1967.

11. 1966.

Как только выпал снег и его стало достаточно, чтобы кататься на лыжах, мы в клубе договорились тренироваться по целине. Вместе с мастером спорта СССР по альпинизму, старшим инструктором Львом Павловичем Цыбкиным мы уезжали рано утром на электричке до какой-нибудь станции и шли на лыжах километров 30-50, меняя друг друга минут через десять, в зависимости от величины группы. Поддерживали быстрый темп. Останавливались один раз для того, чтобы перекусить. Костёр не разводили, с собой брали два термоса, хлеб с колбасой и сало. Всегда приходили в дом недалеко от станции Ездревая. Этот дом – база ДСО "Локомотив", а Лев Павлыч служил большим начальником на железной дороге. Когда мы прикатывали часам к 15-17, то всегда нас ждал кипяток, мы заваривали чай и с удовольствием пили его после хорошей нагрузки. Состав группы иногда менялся, но костяк состоял из Добкина, Юры Коновалова, Сони Усовой, Лёли Кот, Сары Биходжиной и меня.

Если оставалось время, катались с горы около базы. Потом шли пешком до станции и уезжали на электричке. Лев Палыч имел служебное удостоверение и всегда предупреждал нас, чтобы мы брали билеты. Но мы упорно их не покупали. Нам казалось, что рано утром, а мы уезжали всегда с первой электричкой, контролёры не ходят. Как-то нам всегда удавалось проезжать бесплатно, то уходили в другой вагон, то они не успевали к нам подойти, и мы уже выходили, но всему когда-то приходит конец, и однажды мы попались. Контролёры хотели нас оштрафовать, но мы твердили, что у нас нет денег. И вот уже подъезжаем к нашей остановке. Тут Лев Палыч вступился за нас, но контролёры ни в какую. Это его заело, ведь он их попросил. Он им сказал: "Вы меня не узнаёте? Завтра ко мне в кабинет!" Только тогда они отступили, электричка остановилась, и мы вышли. Стали надевать лыжи, а Лев Палыч ещё долго отчитывал нас за разгильдяйство. Но мы видели, что это для проформы.

Наступила весна, и как только подсохла земля стали тренироваться на дамбе за коммунальным мостом. Тренировки проводил мастер спорта по альпинизму, старший инструктор Калужский Леонид Андреевич. Он работал начальником цеха на заводе "Электропечь". В 1964 году изменили нормы выполнения мастеров спорта. Требовалось получить 7 баллов на чемпионате СССР, взойти на вершину выше 5000 метров и сходить на вершину не ниже 2Б кат.тр. зимой. Лёня Калужский имел баллы за второе место на чемпионате страны в 1956 году. Летом он совершил восхождение на Кюкюртлю по стене, примыкающей к западной вершине Эльбруса. Ему оставалось только зимнее восхождение. Каждое общество старалось за год подготовить как можно больше мастеров спорта. В то время председателем облсовета ДСО "Труд" работал Вячеслав Михайлович Парыгин. Я пришёл к нему и заверил, что если он пошлёт четырёх человек в Алма-Ату, то мы взойдём на вершину, и можно будет подавать документы на оформление мастера Калужскому. В конце концов мне удалось его убедить, мы съездили в Алма-Ату, совершили восхождение на в.Амангельды, и в 1965 году Лёне присвоили звание Мастер спорта СССР.

Лёня, когда учился в институте в Ленинграде, занимался в секции самбо, дошёл до первого разряда. А также занимался в альпсекции у Старицкого. В тренировки Лёня включал бег, упражнения на растягивание, на силу, силовую выносливость, разнообразные упражнения в парах, взятые из борьбы. В заключение играли в футбол, а в самом конце переходили дамбу и плавали в открытом бассейне по дорожкам.

В первые год-два на тренировки приходили только "трудовцы", но со временем появлялись альпинисты и из других обществ. Так как мы все работали, то общие тренировки проводились два раза в неделю, во вторник и четверг, в остальные дни каждый занимался самостоятельно. В субботу и воскресенье лазили на скалах в "Карьер-Борке", или выезжали за город на слёты. Я много ездил на велосипеде. В воскресенье устраивал круг: от дома по Бердскому шоссе, через плотину, и от Обьгэса через Кировский район по коммунальному мосту домой – 60 км. В это время я работал на заводе "Электросигнал" и организовал там секцию альпинизма. Работников на заводе десять тысяч, но заниматься альпинизмом мало кто хотел, по путёвкам ездило человек 5-6. Двое закончили школу альпинистов: слесари шестого разряда Саша Бобров и Толя Степанов. Бобров как-то потом отошёл, а Толя Степанов работал даже инструктором.

Ещё учась в школе, я играл в школьном струнном оркестре на балалайке. Руководила оркестром учитель математики Валентина Ивановна. Мы участвовали в районных и городских конкурсах, занимали призовые места. Самодеятельность была очень хорошая. И вот однажды наш баянист Алька Иванов говорит: "Приходи в клуб Попова, там есть оркестр народных инструментов". Я пришёл в дом культуры им. А.С.Попова завода "Электросигнал", в оркестр, которым руководил инженер Александр Андреевич Ульянов. В комнате, закрепленной за оркестром, размещались инструменты, висела доска с нанесённым нотным станом. Александр Андреевич обучал нас нотной грамоте. Со временем я стал первой балалайкой в его оркестре. В зимнее время я регулярно ходил на репетиции и участвовал в наших концертах.

В 1966 году я приехал работать в "Талгар" со второй смены. На базе в Алма-Ате толклось много народа, одни уезжали, другие приезжали. Не успел как следует осмотреться, как меня позвали в комнату КСП к Анвару Хасановичу. Подошли ещё Виталий Герасимов, Саша Дайстроков, Азым Айтбаев и Александр Павлович Колегов. Анвар сообщил нам, что в Терскей Ала-тоо на вершине ТЭР к топографам, ведущим в этом районе съёмку, в палатку залетела шаровая молния. Одного убила, одному сильно обожгла ноги, остальных обожгла незначительно и напугала. Среди работников находился альпинист Юра Башлыков, он-то прибежал и сообщил о несчастье. Всех присутствующих просят поехать и спустить пострадавших. Что ж делать, нужно ехать. К нам присоединилась врач-альпинистка из Алма-Аты Юнка Мирошниченко.

Представитель топографической партии сказал, чтобы мы не брали с собой ничего, что нам дадут всё что нужно на складе партии. Нас посадили на легковой газик, и мы заехали на склад, где нам выдали старое китайское нижнее бельё, штормовые костюмы, старые носки и отриконенные ботинки. Мы свои рюкзаки с тёплыми вещами оставили на базе у тёти Тани и оказались с чужими и неудобными. Ещё в машину положили новые овчинные полушубки. Правда, Колегов взял из спасфонда пуховки и, конечно, специальное снаряжение. Со склада сразу же поехали в Терскей Ала‑тоо.

Ехали всю ночь через Кегень на южный берег Иссык-куля. Дорогу знали только Колегов и шофёр, но ночью немудрено заблудиться. Мы дремали и спали в дороге. Утром, доехав до Тамги повернули в ущелье, стали подниматься. Машина остановилась у какого-то дома, мы вышли из неё чтобы размяться. Подошёл Башлыков и показал, в какое ущелье ехать. Не помню, сколько мы поднимались по горной дороге, но как только машине стало невозможно ехать, пошли пешком. Шли часа три, пришли в цирк, а там много вершин, и на какой из них топографы неизвестно. Продуктов с собой нет, пошёл снег, мы приняли решение возвращаться. Дошли до коша, там стояли две брезентовые палатки, в которых жили киргизы. Азым с ними переговорил, они вывели телят из палатки, мы залезли в неё и проспали всю ночь.

Утром на лошадях приехали рабочие, Башлыков и представитель партии. Привезли нам хлеба, тушёнки и ещё чего-то с собой. Башлыков нарисовал схему, где находится вершина ТЭР. Мы сели на лошадей и поднялись до осыпи. Дальше стали подниматься по средней осыпи, метров 800 до ледника. Ледник ровный, но снега по пояс. Шли медленно, потом я встал на четвереньки, стал разгребать снег и почти ползти. Дело пошло споро. Пройдя ледник, стали подниматься по склону на гребень. Мы сразу обратили внимание, что по сильно изрезанному гребню транспортировать пострадавшего невозможно. Крутой в верхней части, гребень потом выполаживался и выводил к вершине. Слева от гребня находилась стенка метров 50, по которой можно спустить двух человек на рюкзаке‑носилках, а дальше по снежному склону на ледник. Всё это, поднимаясь, мы просмотрели.

Пройдя гребень, потом ещё метров 100-150 по скалам, поднимаемся к вершине и видим, стоит палатка и около неё парень. Он говорит кому-то: "Ну вот, а ты не верил, что придут!" Я засунул голову в палатку и сразу же отпрянул на воздух. Там в одном спальном мешке лежал парень, а в другом труп. Запах ужасный. Мы пришли только через четверо суток. Тут же мешок с трупом вытащили наружу и зарыли в снег. На трупе обнаружили коричневые пятна на пальцах руки и пять пятнышек под сердцем. Юнка стала обрабатывать парню обожжённые ноги. А мы в это время разрезали меховой спальный мешок, обернули ему ноги и перевязали репшнурами. Парень здоровый, выше 180 рост и плотного телосложения. Довели его до стены, наладили блок‑тормоз. Я надел на себя рюкзак‑носилки, прикрепили парня и отправили нас вниз по стене, я только отталкивался от неё. Благополучно спустили до снежного склона, я забил ледоруб и сделал нам самостраховку.

Следом сдюльферяли Герасимов и Колегов. А Азым и Дайстроков сняли систему страховки и прошли с Юнкой и топографом по гребню. Дальше мы спустили парня со страховкой через ледоруб на ледник и двинулись по леднику, где нас и догнали все остальные. Навстречу нам шли рабочие на помощь. Мы обрадовались, что сдадим пострадавшего, но радость оказалась ошибочная. Рабочие вели его минут десять, потом попросились покурить и тут же сбежали. Ботинки, которые нам дали на складе, не пропитанные жиром, промокли. Уже наступал вечер, и стало подмораживать. Когда мы спустили пострадавшего до места и посадили на лошадь, рабочие уже сидели верхом и поехали вниз, сопровождая его. А мы пошли пешком, но потом, анализируя, решили, что в этом нам повезло, если бы мы сели на лошадей, то отморозили бы ноги.

Стало холодать, ноги мокрые, мы очень устали, очень хотелось есть, мы почти сутки ничего не ели. Стемнело, но хорошо, что при луне мы видели куда идём. Останавливались, ложились на снег и пили воду из речки. Часам к двум доплелись до палаток, которые накануне поставили рабочие. Их было человек 10-12. Нам поставили одну большую палатку. Мы поели и забрались в спальные мешки. Я стал уже засыпать, как меня толкнул Виталий и говорит: хочешь выпить? В палатке стояло две десятилитровых канистры с водкой. Я отказался и уснул, а Виталий с Колеговым, Азымом и Дайстроковым выпили. Утром проснулись засветло, сели завтракать. Я сказал, что вот сейчас можно бы пропустить по маленькой. Но водки в палатке не оказалось. Перекусив какими-то рыбными консервами, мы собрались, сели на лошадей и поехали вниз. Я первый раз ехал верхом на лошади по тропе вниз, совсем другое ощущение, но быстро освоился. Конечно, мы ехали потихоньку, осторожно.

Часа через два, точно не помню, приехали в тот дом, около которого останавливались, когда ехали на газике. Там нас ждало руководство топографической партии. Пострадавшего тут же увезли в больницу, а нас стали уговаривать спустить труп с вершины. Мы давай отказываться, пенять, что нам дали холодное некачественное снаряжение, не кормили, на что начальники ответили, что всё исправят, только спустите труп. Виталий Герасимов сказал, что он в отпуске и ему нужно в альплагерь, и мы тут же в один голос подхватили этот довод. Остаться пришлось только Александру Павловичу Колегову, как инструктору КСП Заилийского Ала-тау. А мы рано утром на грузовой машине поехали в Алма-Ату.

Пуховки мы оставили, а взяли те, крашеные, полушубки, которые получили на складе. В кузове холодно, и мы надели эти полушубки. Часов в 11 подъехали к пляжу в Тамге, где народ купался и загорал, а мы вылезли из кузова в полушубках, лица в чёрной и коричневой краске, разрисованные, как клоуны. Мы смеялись друг над другом к всеобщему веселью загорающих. Отмывшись в озере Иссык-куль, накупавшись и отогревшись, мы продолжили свой путь. Во Фрунзе приехали поздно вечером, затемно. У Сани Дайстрокова в этом городе в своём доме жили родители. Пока что-то готовилось я, впервые оказавшись в саду, залез на дерево и сорвал яблоко. Когда утром я хотел поесть ещё яблок, то увидел, что они червивые. Утром уехали в Алма-Ату и на следующий день прибыли в лагерь.

В том году я работал со значкистами и разрядниками. Начальник учебной части Павел Алексеевич Шумихин имел звание мастера спорта по альпинизму и звание заслуженного тренера РСФСР по горным лыжам. Когда я с отделением находился на вершине п.Чекист, то видел, как они с дочкой спускались на лыжах с пика Джамбул – очень красивое зрелище. В лагере находились также Слава Лях с женой Сталиной и сыном Сашей, Володя Ушаков, Валера Ерёмин, Слава Семешин и многие другие.

Для себя я сходил руководителем на в. Металлург вместе с Эриком Ильинским, Гогой Кондрашовым и Славой Ляхом. Мы ночевали на леднике Копр и утром полезли с рюкзаками по скале. Так как у всех имелись пуховки, то спальные мешки оставили на леднике. Часов в 10 начали лететь сверху камни и очень сильно. До вершины мы не долезли метров 150, поставили палатку, поели и устроились спать. Под утро немного замёрзли. Утром попили чай и вылезли на вершину. Возвращаться по пути подъёма что-то не очень хотелось, а спуститься на ледник Корженевского в Левый Талгар и идти до перевала Сурового и потом по Среднему Талгару в лагерь – очень далеко. Да и перевал Суровый не так-то легко найти, там много групп уходило на ложный перевал и попадали на скальные сбросы. Мне как руководителю пришлось принимать решение. Эрик спросил: "Найдёшь перевал?" Я ответил: "Найду". На этом и решили, что идём в Левый Талгар. Сейчас бы мы спустились по пути подъёма, хотя кто его знает. Легли на спины и вмиг скатились с вершины на ледник Корженевского. Потеряли по высоте километр. Прошли в начало цирка, поднялись на перевал, я его точно нашёл, спустились в Средний Талгар и по знакомой тропе вернулись в лагерь в двенадцатом часу. За 14 часов прошли траверс Талгарской подковы, но по леднику и тропе. Это очень длинный переход, но все мы были молодые и целеустремлённые. Лях потом послал своих ребят, и они принесли наши мешки.

В этом ущелье мы сделали ещё одно восхождение – на вершину Копр, только с другой группой. Руководитель Дайстроков, участники: я, Витя Малютин и Нэля Усманова. Запомнился один случай. Я шёл первым и с силой пробивал наст на крутом склоне, ступени получались плотные и надёжные. Нэля подошла близко ко мне и я, отводя ногу, ударил её пяткой в глаз. Глаз затёк и посинел. В начале все переживали, а потом долго хохотали. Удар железным триконем это не то что больно, это ужасно! Я, конечно, перед ней извинился. Но подлезла под ботинок сама, я не обязан следить за идущим снизу. Спустились в лагерь и вернулись к своей работе с отделениями.

А в лагере продолжалась своя жизнь. Проводились соревнования по волейболу. Мы с Витей Малютиным влились в команду инструкторов. С его мощной колотухой и моими ему прекрасными пасами мы регулярно попадали в финал, но там всегда проигрывали – невезуха. Потом я с Лёвчиком Ястребковым, Азымом Айтбаевым и Славой Семешиным сходил на в.Караульчи-тау по северной стене за один день. Этот маршрут долго не ходили, но в 1966 году он пользовался большим спросом, много групп его прошло. Я раньше говорил о Славе Семешине, но не сказал, что Слава, как человек, был очень интересный. Всю мою жизнь в альпинизме я связываю с ним. Он давал мне путёвки на Кавказ и на Алтай. Слава хорошо рисовал, поступал в строительный институт, но несколько раз неудачно. И всё-таки поступил и стал архитектором. Жил в общежитии, я иногда приходил к нему, он мне рассказывал о художниках. Он неплохо играл на гитаре и пел. В Талгаре однажды, когда участники после смены уходили вниз, Слава, Валера Ерёмин и я в три гитары пели им песню про осень. Мы видели, как ребятам неохота покидать лагерь, горы и тепло друзей, ведь спустившись в Алма-Ату, они разъедутся по своим городам и уже никогда не встретятся таким составом.

В одной из смен ко мне в отделение попали разрядники Шурик Хороших, Пузанов из Красноярска и Гриша Смеркалов из новосибирского "Локомотива". Я с ними сходил несколько маршрутов 3-й категории, в том числе и Ак-тау. С Шуриком и Гришей мы стали друзьями и общаемся до сих пор. С Гришей мы несколько лет работали инструкторами в поезде, на котором ездили по выходным в Горную Шорию. А в городе почти ежедневно собирались у общих друзей, пели песни и духовно общались.

В том году случилось тёплое лето и соответственно большое таяние. Однажды около перевальной базы снесло мост. Все инструктора и участники мужского пола спустились из лагеря, чтобы его восстановить. Перейдя на левую орографически сторону склона и поднявшись довольно высоко, выбрали несколько больших лиственниц, спилили и повалили их, обрубили ветки и ошкурили. Всё это заняло у нас очень много времени. Потом эти толстые и длинные брёвна спустили к быкам моста. Четыре бревна положили через реку, а рабочие поперёк замостили их накатником. Главное – самую тяжёлую работу мы сделали. Только к ужину все вернулись в лагерь. Участвовало в строительстве более ста человек.

В 1966-м лагерь остался без постоянного врача. В одну из смен врачом работал алмаатинец Маркарян Оган Иосифович, невысокого роста, с приятной улыбкой, интересный человек. Однажды вечером, когда в клубе собрались участники и инструктора, он сел за пианино. И вдруг заиграл вновь возвращающийся, забытый после нескольких десятилетий, танец чарльстон. Все присутствующие стояли вдоль стенок и не шли танцевать. Многие не умели, а кто немного умел – стеснялись. Оган Иосифович выскочил со сцены, где стояло пианино и стал яростно показывать, как нужно танцевать этот танец. Своим задором и непринуждённостью он вызвал удивление и восторг. В последнюю смену врачом работал участник моего отделения Бухар Омарович. Прекрасный парень и хороший врач.

Вернувшись в Новосибирск, я поступил слесарем-инструментальщиком на станкостроительный завод им. XVI партсъезда. Завод находился рядом с моим домом. Инструктором физкультуры там работал Валера Голубев, мой давний знакомый по клубу им. Попова. Он занимался боксом в среднем тяжёлом весе, отличался атлетическим сложением и рельефной мускулатурой. В секциях борьбы, бокса, баскетбола, гимнастики занималось много ребят из нашей школы, со многими я был знаком с детства. До и после занятий в секциях, в фойе, где стояли два стола, мы играли в настольный теннис и довольно неплохо. Как только я появился на новой работе, Валера привлёк меня к выступлениям за команду завода по легкой атлетике и лыжам. У нас собрались неплохие ребята, и мы успешно выступали на соревнованиях обкома машиностроения.

И конечно же я регулярно, по четвергам приходил на федерацию альпинизма. Подвал в последнем подъезде у нас отобрали, и мы собирались в первом, где располагался клуб охотников и рыбаков облсовета ДСО "Труд", тогда под председательством Нагибина. У них имелся небольшой актовый зал. Ключ от клуба для нас всегда оставляли деду Валеры Водолажского. В федерации работала квалификационная комиссия, которая состояла из трёх старших инструкторов: В.С. Мартынова, Л.П. Цыбкина и Н.Н. Баженова.

12. 1967.

Всю зиму мы с Цыбкиным и почти тем же составом совершали лыжные тренировки по целине. Так же зимой выступал в соревнованиях за заводскую команду. Иногда с друзьями Павликом Шренком, Толиком Прокопенковым и Лешей Исаковым катались в Инюшенском бору с горок. А иногда ездили на дачу к Прокопенковым, топили там печку, катались на лыжах. Весной начали тренировку на дамбе, готовились к поездке в Фанские горы. Увеличили расстояние кросса, теперь бегали от Оби до озера в Буграх, использовали саму дамбу, бегали по ней, как по спирали. А вдоль дамбы ускорялись. Я привлёк нескольких ребят из своей ограды и их одноклассников. Дали им путёвки, и они стали заниматься альпинизмом. Впоследствии Володя Пантюхов выполнил первый разряд, а Витя Сенатов стал кандидатом в мастера и инструктором альпинизма.

В а/л "Талгар", в этом году я приехал рано. За неделю до начала смены поднялись в лагерь Толя Кельберг, Павел Пантелеевич Меняйлов и я. В лагере уже находились завхоз Леонид Иванович Медников, рабочие и вновь принятая женщина. Судя по её зэковскому лексикону, она побывала в заключении. Её что-нибудь спросишь, а она отвечает: "Не моя зона", и много вот такого фольклора. Кельберг – алмаатинец, музыковед, кандидат наук. Она как-то за обедом, вращая указательным и средним пальцами, у его волос сказала: "Ух ты, мой рыженький!" Все сидящие за столом долго и громко хохотали. Готовил нам Паша Меняйлов, и ели мы не в столовой, а в домике. За два дня до начала смены в лагерь поднялись повар Женя и сестра-хозяйка Матрёна Григорьевна, а та женщина стала кастеляншей. Леонид Иванович проработал в лагере больше 20 лет, выдавал снаряжение и продукты. Спокойный, выдержанный мужчина, наблюдательный. Он всегда мог почти точно предсказать погоду.

Сижу в домике, вдруг открывается дверь, на пороге стоит Ерёма, за спиной рюкзак, в руках гитара и говорит: "Колька, слушай, новая песня", – и спел: "Я сегодня дождь, пойду гулять по крышам, буйствовать, панели полоскать, в трубах тарахтеть и никого не слышать, никому ни в чём не уступать" и т.д. Спел и только тогда снял рюкзак. Мы жили в инструкторском доме: я, Валера Ерёмин и Володя Ушаков. Ерёма подбил меня, и мы изготовили и повесили над кроватью Ушани стенгазету: "Уголок юного альпиниста!" Не помню, как Саня Сакаш оказался в лагере, но он постоянно находился в нашей комнате и готовил чай. Ещё в лагере работали красноярцы Слава Лях и Вася Голубцов.

Проработав первую и вторую смены, я получил телеграмму и улетел в Душанбе, чтобы поехать в Фанские горы. В Душанбе отправился на базу альплагеря "Варзоб". Там уже были наши "трудовцы": Лёня Калужский, Эдик Керзон, Толя Богомолов, Антуанетта Иванова и Гена Пирог. Я приехал поздно вечером, у них на столе лежали фрукты, и я с удовольствием набросился на них. Много говорили о Новосибирске, ведь они только что приехали из города, а я им рассказывал о "Талгаре", кто там работает и какая там обстановка. Потом я уснул, а спал я очень крепко, и они решили надо мной подшутить. Нетка меня разбудила и говорит: "Коля, иди пописай". Берёт меня за руку и ведёт к дереву, а мы спали на открытой веранде, я спросонья ничего не мог понять, шёл куда она меня привела, пописал, под общий хохот вернулся к кровати и мгновенно уснул. А утром они мне всё в красках рассказали, и я похохотал вместе с ними.

Рядом с базой лагеря находилась турбаза, на которой всегда толклось много народу, одни приходили из похода, другие уходили в поход, и мы приспособились к их расписанию. После зарядки, которую, мы проводили на расположенном рядом озере, утром приходили в столовую, садились за стол, официантка, не спрашивая из какой мы группы и маршрута, лишь уточняла: "А вы ещё не ели?", на что мы отвечали: "Нет, не ели", и она приносила завтрак. Потом мы ехали в город, закупали продукты, договаривались в автоколонне насчёт машины и усталые от жары возвращались на базу. Часов в 17 шли и плавали полтора часа в озере, временами делая ускорения по сто метров.

В Новосибирске не успели достать ракет для связи в горах, да и лететь в самолёте с ними нельзя, а рации в то время имелись только в лагерях. Академик Александров Александр Данилович написал записку ректору таджикского университета, чтобы он помог нам достать в Душанбе ракеты. Мы всем составом пришли в университет, и ректор нас принял очень радушно. Усадил за стол, принесли пиалы, чайники, печенье, конфеты. Прочитав записку, ректор тут же позвонил куда-то и снял вопрос. Он расспросил нас, куда мы направляемся и пожелал успеха в восхождениях. Потом осведомился, есть ли у нас ещё какие-нибудь просьбы. Нетта в шутку показала на меня и сказала: "Нельзя ли этого мальчика устроить в университет?" Ректор улыбнулся и ответил: "Оставляйте документы, и он будет зачислен!" Настолько Александрова уважали. Мы, конечно, расхохотались, поблагодарили и откланялись. Съездили по адресу, который нам сообщил ректор, и получили нужное количество ракет.

Наконец, нам выделили машину, и загрузившись, мы поехали в Фанские горы. Шофёра звали Дима, русский, лет 42‑х, с прекрасным характером, без всяких выпендриваний. Остальные участники экспедиции: клуб "Вертикаль" и "Локомотив", – заезжали из Самарканда. Прибыли ночью, в темноте по дороге забрались высоко от выездного лагеря "Варзоб", который базировался на озере Искандеркуль. Утром въехали в лагерь. Озеро большое, красивое, но холодное, купаться, как-то не манило. Переговорили с руководителем и бухгалтером. Кое-что купили из продуктов и сутки питались в их столовой. Бухгалтер высокий, стройный дедок с седой бородкой, похожий на Булганина, производил впечатление интеллигентного человека. Но когда стали расплачиваться, то он сказал: "За завтрак я с вас не беру, это блатной завтрак", – и всё хорошее впечатление о себе свёл на нет.

Горная система, в которую входят Фанские горы, занимает промежуточное положение между Тянь-Шанем и Памиром и носит название Памиро-Алай. В этой системе хребты Алайский, Туркестанский, Зеравшанский и Гиссарский. В хребтах Фанских гор много стен, достигающих двухкилометровой высоты, каньонов, башен. На северной стороне есть альплагерь "Артуч". Экспедиции располагаются в районе Куликолонских и Алаудинских озер, а наш лагерь будет находиться на озере Большое Алло. Наняв пять ишаков, мы стали подниматься по долине Арга. В гору ишаки шли плохо, мы с Толей Богомоловым несколько раз их перевьючивали и гнали ледорубами.

Набрав высоту, тропа повернула влево и перед нами открылись вершины Сахарная Голова и Красная Москва, впечатляющие своей красотой, высотой и сложностью. Слева, совсем рядом стояли стены вершины Арг. Мы видели какую-то группу на маршруте и слышали их разговоры. Пройдя до начала перевала "Двойной", мы разгрузили и отпустили ишаков с погонщиком, заплатив ему деньги. Продуктов запасли на целый месяц и, конечно, за раз нам их не унести. Поэтому нашли большую трещину между камней и часть продуктов спрятали в ней, завалив камнями для маскировки. Вечером Нетта напекла лепёшек, и мы сытно поужинали.

Рано утром собрались и стали подниматься на "Двойной". Рюкзаки очень тяжёлые, но продукты и снаряжение нести надо. Мне намного легче других, так как я приехал из "Талгара" с хорошей акклиматизацией. Поднявшись на перевал, я вернулся, чтобы взять рюкзак у Керзона, но он упрямый и не отдаёт. Взял рюкзак у Нетты. На перевале вскипятили и попили чайку и начали спуск в ущелье Амшут. Справа от нас возвышается пик Скалистый, а слева красивая вершина Амшут. Спускаемся по леднику и вот уже видно озеро Большое Алло. На другой его стороне палатки нашего лагеря, но чтобы подойти к ним, нужно пройти по скалам справа и обойти всё озеро. Наши друзья заметили нас уже давно и вышли навстречу. Начало смеркаться, как бы успеть до темноты дойти до лагеря. Когда мы увидели палатки, сознание сработало, что вот уже пришли, но в горах восприятие расстояния ошибочно. Хоть мы все имели большой опыт, всё равно как-то расслабились, посчитав что всё закончилось. Пройдя прижимы, продолжили движение. Здесь нас встретили наши друзья, взяли у нас рюкзаки, но даже идя налегке ощущали усталость. Вдоль озера никакой тропы нет, а на пути лежала крупная осыпь, приходилось взбираться и спускаться по большим камням и это всё продолжалось больше часа. Но всё когда-нибудь кончается, и мы оказались в объятиях наших друзей. Нас накормили, мы долго пили чай и делились своими впечатлениями от мест, по которым добирались в сердце Памиро‑Алая.

Через день выходим по ущелью на тренировочное восхождение на вершину Энергия, 2Б, но высота 5113 метров. Останавливаемся на морене между Чимтаргой и Энергией. За день нам нужно набрать больше километра высоты и столько же потерять. Ставим палатку, просматриваем все вершины, находящиеся в цирке. В основном привлекает внимание Чимтарга, цель будущих первопрохождений. Рано утром выходим на Энергию, я руковожу. Поднимаемся по снежному склону. На вершине просматриваем весь район Фанских гор. Полюбовавшись панорамой, спускаемся вниз.

Лёня Калужский будет восходить со сборной командой на Чимтаргу в рамках чемпионата СССР, а мы с Богомоловым, Керзоном и Ивановой выйдем на неё по западному ребру. А пока спускаемся в базовый лагерь. День отдыха, готовим снаряжение, подгоняем кошки, отбираем крючья, подгоняем личное снаряжение, комплектуем продукты.

К нам приходят два чабана, которые пасут отары овец. От них мы узнаём, что овцы принадлежат хозяевам, а не колхозу, а они наёмные чабаны. Парни молодые, неженатые им всё интересно, особенно наши женщины. Я в шутку начал торговать им Антуанетту. Сошлись на трёх баранах, но хорошо, что не ударили по рукам. Я-то считал всё шуткой, а они принимали всерьёз, ударили бы – и они утащили бы Нетку ночью. Но всё обошлось миром, посмеялись, попили чаю, и они пригласили меня к себе, их кош стоял ниже по ущелью в 10 минутах ходьбы. Пришли к ним, они угостили айраном и такой вкусной лепёшкой на овечьем молоке. Пробыв у них час, я вернулся к себе в лагерь, где долго обсуждали мой торг с таджиками, а Нетта обижалась, что она так мало стоит, всего три барана. А я ей говорил: "Зато каких баранов! Курдючных!", – к общему хохоту альпинистов.

На следующий день все группы вышли на подход к вершинам. Сборная под стену, мы под ребро Чимтарги, спартаковцы под стену Энергии, остальные к двойному перевалу на близлежащие вершины. Поставив палатку, мы с Толей Богомоловым пошли обрабатывать маршрут. Навесив одну верёвку, мы оказались на гребне откуда просматривалась первая часть маршрута. Наметив взглядом дальнейший путь, спустились к палатке.

Наутро вышли на восхождение. Скалы крутые, но есть зацепки, лезу аккуратно, чтобы не свалить камни на стоящих внизу товарищей. Как положено забиваю крючья. Скалу, протяжённостью пять верёвок мы назвали "сурок", так как она венчалась формой похожей на голову сурка. Дальше шла стена 90 градусов, я на полке, забив крюк, оставил свой рюкзак и полез дальше. Прошёл стену, принял Богомолова, и мы начали вытаскивать рюкзаки. Вытащили два рюкзака и стали вытаскивать третий, а он оторвался и улетел вниз. Керзон не пропустил верёвку через лямку, а кольцо не выдержало. В рюкзаке Эдика лежали мои трикони, (я лез в кедах), его спальный мешок, личные вещи и два объектива. Конечно, за рюкзаком мы не стали спускаться, но видели его, он пролетел, не касаясь стены, и застрял далеко внизу между камнями. Место мы запомнили. Пройдя ещё несколько верёвок, поставили палатку на полке, защищенной скалой от летящих камней, здесь же нашёлся лёд для приготовленья воды.

На следующий день мы лезли так же по скалам, ночевали перед вершиной. Утром вышли на верх, написали записку. Спускались по 2Б между Чимтаргой и Мирали, по льду и фирну. Аккуратно, со страховкой. Я шёл в кедах, на которые приспособил кошки. Спустились без приключений. Конечно, в кедах на кошках ходить не очень удобно, а что делать? Всё восхождение проходило в хорошую солнечную погоду, но как только солнце садилось, становилось холодно, всё-таки высота не маленькая. Очень довольные восхождением и маршрутом, (мы не ошиблись в своей оценке категории трудности), спустились к тропе. Здесь мы должны были ждать команду Калужского.

Утром мы с Керзоном под нашим маршрутом, пройдя три верёвки, нашли рюкзак. Он сохранился в целости, лишь помялся объектив, потом Эдик его наладил. Дождавшись сборную, мы все спустились в базовый лагерь. Спартаковцы в это время прошли новый маршрут 5Б кат.тр. на Энергию. Погода все сборы стояла отличная, безоблачная, солнечная. В последнее воскресенье июля, в день Военно-морского флота, на озере Большое Алло мы делали заплыв метров 12. Вода в озере очень холодная. Иосиф Добкин, стоя на камне и готовясь прыгнуть в воду, перекрестился. А Серёга Андреев, тоже еврей, ему кричит: "Что крестишься, еврейская рожа?", – и вся публика взорвалась диким хохотом.

По вечерам иногда впадали в полемику. Академик Александров, математик, читал в университете великолепные лекции по философии. И нам в горах иногда рассказывал интересные вещи. В экспедиции участвовали научные работники из новосибирского академгородка, доктора и кандидаты наук. Александр Данилович – мастер спорта по альпинизму, – на восхождения уже не ходил, ездил с нами всегда за свой счёт, гулял по ущельям, любовался горами.

Продуктов осталось немного, за перевалом "Двойной" мы оставили их часть. Группа альпинистов Буревестника и Локомотива отправилась в тот район совершать восхождения, и мы им нарисовали план нашего схрона, чтобы они принесли продукты. Теперь Толе Богомолову предоставили возможность руководить первопрохождением на вершину Амшут. С ним пошли Лёня Калужский, Нетта, Мартынов Владимир Александрович, Юра Коновалов и я. Обогнули озеро, поднялись на перемычку и начали подъём по ребру. Мы с Толей шли в первой связке. Известняк, скалы прочные, но зацепки очень острые. Толя шёл первым и сгубил подушечки пальцев. Они у него потрескались и кровоточили. Когда встали на ночёвку, трещины на пальцах ему замазали мумиём. Погода хорошая, палатку ставить не стали, забрались в спальные мешки и, пристёгнутые крючьями, расположились на полках.

Утром позавтракали и продолжили восхождение. Поднявшись на вершину, обнаружили, что мы совершили первовосхождение, так как на вершине не оказалось тура. Спускаться решили в ущелье по стене, дюльфером. Спустившись на несколько верёвок, поставили палатку на полочке, где удалось расположиться только сидя. Пропустили леер сквозь вход и окно и привязанные устроились на ночлег. Лёня Калужский вскипятил чай, налил в мою алюминиевую кружку и подал Богомолову, чтобы тот передал её мне. Толя взял кружку своими изодранными пальцами и двумя руками стал передавать через Мартынова и Нетту. У него с Неттой и так не ладились отношения, а тут, не удержав горячую кружку, он выпустил её из рук прямо на её колени. Двигаться на полке некуда, уклониться невозможно, Нетта взревела белугой и выплеснула на него тираду слов, совсем не благоприятную. Она долго не могла успокоиться, и мы это понимали, кому приятно сидеть с ошпаренными коленками. Из-за этого случая их отношения в корне ухудшились на очень долгое время. Даже когда спустя многие годы мы работали в туристическом поезде, они не наладились. Что тут скажешь: и смех и грех, – но постепенно все успокоились и уснули.

Наутро продолжили спуск. Всего мы сделали 11 дюльферов и спустились прямо на осыпь. В лагере собрались все участники экспедиции, продуктов осталось совсем мало. Завхоз выдал мешок сухарей и его вмиг съели. Экспедиция завершилась, все намеченные планы выполнили. Наша шестёрка отправилась в обратный путь к озеру Искандеркуль. Прошли прижимы около озера Большое Алло и по осыпи стали подниматься к леднику. Очень хотелось есть, но до заброски путь ещё не близкий. Мы остановились отдохнуть перед взлётом на язык ледника. Вдруг появилась спускающаяся нам навстречу группа. Лёня, Толя и я быстро нарубили им ступеней для спуска на крутом участке и помогли спуститься. Это оказались туристы. Они вскипятили чай, достали продукты и угостили нас. Подкрепившись, мы поблагодарили их и бодро стали подниматься на перевал "Двойной". Дойдя до своей заброски, мы испекли лепёшек, разогрели тушёнку и вдоволь наелись.

На следующий день спустились в выездной лагерь "Варзоб" и уехали в Душанбе. Оттуда я улетел в Алма-Ату и поднялся в "Талгар", где предстояло отработать ещё две смены. Начал заниматься с разрядниками. В лагере работали инструктора Витя Сидельников, Саша Колегов, Паша Меняйлов и др. Алма-Атинский "Енбек" на базе лагеря проводил сборы, и руководитель сборов Лёша Киселёв несколько раз просил начальника учебной части, чтобы тот отпустил меня на 5Б с участниками сборов, но безуспешно. Я, конечно, обижался, что меня не пускают, но делать нечего, нужно продолжать работать. Участник сборов Исаков, говорил мне: "Что ты сидишь в лагере, езжай в экспедиции и ходи на сложные вершины!", что я впоследствии и сделал. Но пока работал в лагере.

С разрядниками стояли биваком, на зелёной балде. Саша Колегов с Пашей Меняйловым настреляли альпийских галок, сварили их полное ведро, прямо неощипанных, и ели их с большим аппетитом. Больше никто к ним не присоединился, хотя они предлагали всем. Вечером, надрав арчи, они палили большие костры. Мы проводили ледовые занятия с разрядниками на леднике "Шокальского", как вдруг ко мне подходит мой лучший друг Павел Шренк. Кого-кого, но его на леднике я уж никак не ожидал. Он работал в фирме "Каскад" вместе с альпинистом из Новосибирска Юрой Пражаком. Они выполняли заказ в аэропорту Алма-Аты, и Юра предложил Павлу сходить ко мне в "Талгар". Они поднялись в лагерь, но оказалось, что я на выходе, и они пришли на ледник. Мы оба обрадовались друг другу. Паша фотографировался на льду в разных позах, и даже лёжа в плавках, что потом отразилось на его спине. Побыв у нас часа два, они спустились вниз.

Юра до этого провёл одну смену в лагере по путёвке, а потом жил у нас, инструкторов. Вера Ивановна Ухова, бухгалтер, возмущалась, почему Пражак живёт в лагере и не платит за питание. Но мы с Витей Сидельниковым всячески его отстаивали и отвечали ей, что это не её дело. В лагере имелся хороший аккордеон, и Юра играл на нём, а мы с Лёвой, в дни его запоев, танцевали под улыбки Вити и других инструкторов. Потом Лёвчик топил баню по‑чёрному, приносил ведёрный чайник кваса, парился до изнеможения и утром был как огурчик. Участники нам рассказывали, что спускавшиеся из лагеря в Алма-Ату, говорили вновь приехавшим, чтобы записывались в отделения Бархатова и Ястребкова. Мы с Лёвой хорошо знали район и маршруты на вершины и приходили с восхождений всегда к обеду, давая участникам отдохнуть, насладиться видами гор и общением, ведь они находились в отпуске. А отряд, который возглавлял Синчулей приходил в 17-18 часов, участники только успевали поесть, а уже ночь, и не насладившись отдыхом, видом гор, флорой и фауной, они начинали готовиться к следующему восхождению.

В последнюю смену, в конце сентября выпадал снег, и на выходе в высокогорную зону становилось холодно ночевать в палатке в ватном мешке. А значкистам для выполнения третьего разряда необходимо набрать четыре горы. После скальных и ледовых занятий в этих условиях на восхождении попадались участники, которые скрывали болезнь горла, недомогание. Восхождения совершали из лагеря в лагерь по 12-14 часов. Если кто-нибудь заболеет на маршруте, то придётся возвращаться всем участникам. Утром каждое отделение готовило себе завтрак. На построении Лёва говорит участникам, если кто чувствует, что болен, пусть останется в лагере. А мне: "Колька, давай!" Выходим с фонариками, тропа из лагеря круто поднимается вверх. Я задаю темп немного быстрее обычного и держу его минут десять, потом останавливаюсь. Если есть больные, они отстают сразу же. Лагерь близко, и их отправляем обратно, зато все остальные совершают восхождение и выполняют программу своего этапа.

вверх

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©