Красноярские Столбы
СкалыЛюдиЗаповедникСпортСобытияМатериалыОбщениеEnglish

1912 г.

В Киев из Солигалича я приехал около 10 января. Снова старое Енисейско-Красноярское землячество из тех же лиц, кроме Леньки Сомонова, который не выдержал Киева и уехал в Томск. Я и Волков, в прошлом году игравшие на бильярде, теперь меньше заняты в этой игре, т.к. остыли, да и в смысле денег не совсем сподручно, а деньги как голубки прилетят из Сберкассы и улетят тут же. И все-таки поигрывали и Сашка даже умудрился порвать сукно, что влетело в копейку, благо что не все сукно, а только заплату.

Столуюсь по-прежнему в вегетарианской столовой на Пушкинской улице. Не помню как называлась улица, служащая продолжением Бибиковского бульвара, здесь вверху еще до спуска к Крещатику всегда останавливалось замечательное произведение транспортного устройства - дилижанс гоголевских времен, так резко диссонировавший с современностью, ну, скажем, с автомобилем скорой помощи, который совершенно бесшумно, видимо, на аккумуляторах проносился по Владимирской улице под свой певучий сигнал. А дилижанс, имея здесь конечную станцию, был каким-то допотопным механизмом из давно забытых времен. 6 лошадей запряженные по паре везли Громадный тарантас из Киева до Житомира, имея в дороге остановки для отдыха пассажиров и кормежки их, а также и лошадей. На боку дилижанса была выведена большая надпись владельца предприятия – ФЕЛЬДЕНКРАЙЗ. Сама карета дилижанса была трехэтажной, а всех классов было четыре. И все они были покрашены в разные цвета масляной краской, чтобы пассажиры не смешивали кают. На большом возвышении с длинным бичом восседал кучер в шапокляке с загнутыми внутрь краями.

По Киеву ходили трамваи бельгийских компаний и очень не редко мчались во весь опор пожарные команды на очередной пожар, причем разные команды города имели каждая свой цвет лошадей. С громадным наслаждением наблюдали мы, когда мчавшаяся таким образом пожарная часть давала дорогу скорой помощи. По улицам двигались пешие и конные, причем этих конных было и немало еще.

И вот среди такой движущейся массы мы двое или трое останавливались и упорно начинали смотреть куда-нибудь вверх выше заборов. Периодически указывали пальцем. Простояв минуты две-три, мы насилу пробивались через толпу остановившейся публики и тоже смотрящей по нашему указанию на ничто. Это нас занимало.

Но вот однажды случился со мной казус. Меня без чувств подняли на Бибиковском бульваре и как студента в форме отвезли в университетскую клинику. Событие это произошло 12 февраля, а 20- го меня оперировал профессор Волкович по поводу острого гнойного аппендицита. Пролежал я на койке 28 дней, не двигаясь на спине. На 29 день я встал, закружилась голова и я, перебираясь руками за кровать, обошел ее кругом и снова лег. Устал, вспотел от напряжения. Вечером написал Каратанову в Красноярск письмо, что я жив и что при первой возможности приеду. Рана была не зашита и в ней торчала марля, которую называли тампоном и когда этот тампон подтягивал, то я испытывал полное удовольствие, но возражать было бесполезно, т.к. этого требовала хирургия. Гостил я в клинике порядочно. А атмосфера была прескверная, т.к. до меня там лежал студент, умерший от отравления своей мочой. После него сожгли все от подишки до одеяла и все-таки вонь была невозможная.

Я продолжал вегетарианствовать и администрация, не зная чем меня кормить, обратилась к профессору с жалобой, что коллега студент не ест мясной пищи. Волкович спросил меня чтобы я хотел есть? "Картошку ", - ответил я. "О, это очень хорошо, давайте ему картошку, она жаропонижающая в кишках". И меня стали пичкать картошкой. Наконец как-то у меня совсем вытащили из раны тампоны и вместо марли вставили в рану трубочку резиновую с дырками с боков и довольно глубоко, а вверху заклеили марлей. Так я с трубкой и выписался из клиники, видимо, в апреле.

Общее состояние было так себе и было не до занятий. Поэтому не думая долго я подался в Красноярск, где и поселился в мансарде. Каратанов в этом году собирался ехать на Манские озера с музеем. Я вроде хозяина в его комнате. Нужно сказать, что в Киеве еще до аппендицита я пошел к врачу Бегановскому и он выдрал мне все зубы, а когда через неделю раны зажили он сделал искусственные из алюминия, но они почему-то раскололись и вторые были сделаны из каучука. Оказалось, что у меня как у дегенерата нижний закус и пришлось похудожествовать с пригонкой. Теперь, как я тогда выражался, у меня ослиная челюсть.

В Красноярске я в мансарде жил мало, вскоре перешел к Нелидовым, которых я также заразил вегетарианством. Так мы и сиживали за большим столом половина мясоедов, т.е. трупоедов и половина вегетарианцев, т.е. живоедов. На Столбы я таскал очень много зелени, а потому котомка была всегда наитяжелющая.

Этот год можно охарактеризовать таким девизом: "На Столбы по Лалетиной летом в калошах". Словом позор, но ничего не пропишешь. Как-то на Столбах со мной осталась Анюта Морозова, а меня лихорадит, т.к. я лажу и брожу и около раны и хвоя и дресва и пр. грязь, вот и начинает лихорадить. Тогда я посылаю Анну содрать осиновой коры и заварить мне от лихорадки в белую эмалированную кружку. Попью этой горечи, вроде как и легче станет.

А останавливались мы тогда то в Новом клубе, то на склоне от Четвертого столба над ручьем. Здесь я, Венка Тулунин и Кынка Гидлевский выкопали карьер и соорудили шалаш, желая в дальнейшем строить избушку Косогорку. Несмотря на болезнь, я не отстаю от других и лажу на Столбы. От напряжения трубка вылазит и я ее всовываю обратно. В общем, я дошел до того, что стал ходить в городе, перебираясь вдоль забора, т.к. кружилась голова. Я ослаб и решил ехать в Киев. По дороге около Уфы я вроде потерял сознание и несколько перегонов со мной в вагоне ехал фельдшер. По приезде в Киев дядюшка нашел блат и меня осмотрел главный врач военного госпиталя хирург Дитрикс. Системой спиртовых компрессов он вытянул из меня что-то вроде лигатуры и рана быстро стала заживать. Я вновь обрел возможность учиться.

24 октября я бросил курить и не курил 4 месяца.

Перестал пить чай и дую воду. Совсем обвегетарианился.

Так как денежки быстро таяли и на книжке оставались злыдни, я по предложению Виктора Ивановича Казановского поступил практикантом в фитопатологический отдел Киевской станции по борьбе с вредителями растений Южнорусского общества сахарозаводчиков. Отделений было два: фитопатологическое и энтомологическое. Первым заведовал Казановский. Началась новая жизнь, много способствовавшая познанию грибного мира. Теперь я занимаюсь и в Университете и на станции. Вовсю собираю грибы и специализируюсь на трутовых грибах. Завязываю знакомство с А.А.Ячевским и Бондарцевым. Последний приезжал к нам на станцию. А из иностранных с Аббатом Г. Бресадола, которому и посылаю для определения грибы. Кроме того, станция имеет связь с Гаврилой Степановичем Неводовским, живущим в Смеле и ведущим большую работу по грибам.

Приложения Лист 4 Лист 5 Лист 6 Лист 7  Лист 8 Лист 9 Лист 10 Лист 11 Лист 12 Лист 13 Лист 14 Лист 15 Лист 16

А.Яворский

ГАКК, ф.2120, оп.1., д.52


    

А.Л.Яворский. 1912 г.

Автор: Яворский Александр Леопольдович

Владелец: Государственный архив Красноярского края

Предоставлено: Государственный архив Красноярского края

Собрание: А.Л.Яворский. ГАКК

 Избы

Нелидовка(Косогорка)

Новый клуб

 Компании

Каратановская

 Люди

Гидлевский Кенсарин Иосифович (Кинка, Кынка)

Каратанов Дмитрий Иннокентьевич (Митяй, Граф, Миндозо загудело)

Морозова Анна Николаевна

Нелидов Александр Николаевич (Сашец)

Нелидов Василий Николаевич

Нелидов Евгений Николаевич

Нелидов Иннокентий Николаевич

Нелидов Николай Николаевич

Нелидов Федор Николаевич

Тулунин Авенир Федорович (Венька Бурундук)

Яворский Александр Леопольдович (Липатич, Длинный)

 Скалы

4-й Столб

Экстремальный портал VVV.RU Facebook Instagram Вконтакте

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©