Петр Драгунов. Ветер душ

30.

Выехал вечерком. Сразу после работы не получилось. Дел идиотских миллион. Принеси, подай, отнеси. Дома ремонт полным ходом. Народ с Бутаковки стал разъезжаться, и мне надобно барахлишко прибрать. Поеду, переночую, а в воскресенье вниз.

К нам в СКА, парень новый приехал из Ижевска. Он на турбазу ПТУшную инструктором устроился, временно, годик до армии перетоптаться. У него в каморке барахлишко и хранится. Заодно и познакомлюсь. Мне, похоже, служить с ним придется. Следующей осенью пойдем в спортроту.

Вечером на Медео никого. Светится огнями гостиница «Интурист», и у входа мужички с дамами покуривают. Музыка гремит, за версту слышно. Обошел увеселения слева и по асфальтовой дороге прямо в ночь, в темноту.

Ущелье Ким-Асар местечко интересное, много баек о нем навыдумывали. Начать с того, что назвали его лет тридцать назад Комиссаровским, а потом в духе времен переделали. Зимин и это нам рассказывал. Дедушка школы инструкторов. Он и с Абалаковыми ходил, и с Альтовым, знавал Кузьмина и Хергиани. И я с ним ходил на пик Школьник, 1"б" категории маршрут. Особенно потрясла меня его история о первовосхождении на пик Коммунизма.

Почти сразу после войны наши доблестные ученые географы, обнаружили высочайшую вершину, расположенную на территории СССР. Назвали ее, как положено, пиком Коммунизма. А вершина с такими регалиями никак не могла оставаться непокоренной нашим советским народом.

Да вот беда, Памир - штука непредсказуемая, требующая в освоении затрат и усилий неимоверных. Дорог нет, даже троп нет. Местное население далеко в горы не забредало.

Чтобы на такую большую гору сходить, надо знать, с какой стороны к ней подобраться. Аэрофотосъемка с самолета, ничего не дает, о вертолетах тогда и не слышали. Вот и получается, что спецам надо стены вживую смотреть. Понять, с какой стороны к горе подступиться.

Каждая такая прогулка называется экспедицией. Стоит дело сие весьма дорого, требует тщательной организации, большого таланта руководителя, хозяйственника, и, можно сказать, путешественника - профессионала. Тут и провиант, и ишаки, на которых этот провиант в горку едет, проводники, не желающие от пашни отрываться, погранзона по спецпропускам. Чего там нет, сказать проще.

Был такой человек в то время, Кузьмин его фамилия. И смог он сложное сие дело организовать.

После трех месяцев езды на паровозе, вечно кипящих и требующих добавки воды эмках, отбивания задов на ишаках и долгой ступенчатой переброски грузов на собственных плечах организовали базовый лагерь.

Путешествие оказалось на редкость тяжелым. Уже в кишлаках двое из основного состава перенесли кишечную инфекцию. Была сломана одна нога, и часть груза то ли утеряна в неразберихе перевалок, то ли украдена проводниками. Да все ничего, упорства команде хватило бы и на большее, если бы не непогода.

Непогода в горах вещь особая. Тихий теплый вечерний дождик к утру может обернуться снеговым покровом в полметра, который не выдержит ни одна палатка. Легкий ветерок через час превращается в ледяной ураган, шквалы которого ломают деревья, сносят заграждения, пронизывают любую одежду.

Небо почти не очищалось от туч. Ветры бушевали с завидной регулярностью - раз в три, четыре дня. Потоки оползней перерезали тропы и замедляли продвижение. Выше пришли лавины. Высокая их опасность заставляла людей менять маршрут, и то что можно пройти в легкую приходилось обходить целую неделю.

К концу июля о восхождении никто и не мечтал. Юго - западная стена поражала воображение суровостью и крутизной. Чтобы выйти на жандармы, надо было преодолеть не менее тысячи метров вертикального лазания с многочисленными карнизами. Оставалось надеяться, что в следующем году, подобравшись с другой стороны, удастся пробить маршрут на седловину, а оттуда и на высшую точку СССР.

Кое-кто из команды пытался организовать выход на стену, но опытный Кузьмин подавил бунт безжалостной рукой. Просто отправил неугомонных в наряд на кухню, на недельку, что бы поостыли среди киселя, каш и тушенки.

В свое время Кузьмин долго искал повара профессионала с хорошим альпинистским стажем. Мало ли что в экспедиции случится, вдруг спасработы, а тогда каждые руки на счету. Да вот таковых не оказалось, и пришлось удовлетвориться второразрядником, хотя и готовил новый повар отменно.

Был Фрол дородным малым, знал восточную кухню, в альплагерь раз пять ездил по своей доброй воле. Имелась у него одна страсть, да не без пользы. Охотился повар удачно, иногда мясо свежее приносил. Да лазать по скалам у него совершенно не получалось.

Первого августа, получив штормовое предупреждение по рации, экспедиция срочно сворачивала базовый лагерь. Уже отправив большинство людей вниз, обнаружили пропажу кашевара. Настойчивые поиски и расспросы выявили следующую картину.

Несмотря на жесткий запрет Кузьмина, накануне вечером Фрол отправился на охоту. Поражал набор снаряжения, который горе-повар унес с собой. Кроме карабина с двумя запасными магазинами, Фрол взял спальник, ледоруб, скальные крючья, веревку и кошки для передвижения по льду. Создавалось впечатление, что он решил сделать восхождение. Вот только куда, не на Коммунизма же?

Поиски срочно организованной спаскомандой ни к чему не привели. Отработали два дня, но быстро портящаяся погода, плохая видимость, снег не позволили найти даже следов перебежчика. Посчитав Фрола без вести пропавшим, Кузьмин двинул людей через заснеженные перевалы вниз, домой.

Несколько лет спустя, легендарные братья Абалаковы и Николай Горбунов достигли вожделенной для тысяч советских альпинистов седловины пика Коммунизма. Высота более семи с половиной метров, день ясный, безветренный, и заветная вершина прямо перед ними.

Пройти один гребень - и вершина покорена. Но Горбунов чувствует себя очень плохо. У него начинается горная болезнь. Нужно срочно идти вниз.

Снежный гребень, отделяющий группу от вершины, не представляет технической сложности, но отвесные ледяные склоны уходят вниз на добрую тысячу метров. Он остр как лезвие бритвы, пройти его можно только на страховке. Евгений решает штурмовать его в одиночку. Виталий помогает Горбунову спускаться вниз. Неимоверно рискуя, Евгений достигает вершины и водружает на ней флаг Советского Союза.

Много лет спустя Евгений рассказывал своим близким друзьям, что, когда он вышел на вершину, то был близок к потере сознания. Восходитель воткнул флаг и тут увидел ледовый тур, сделанный кем-то до него.

Удивлению Евгения не было предела, негнущимися руками он разломал тур и обнаружил в нем ржавую банку с полу истлевшей запиской. Разобрать всю писанину он не смог, но последние, сохранившиеся строчки, врезались в память альпиниста на всю жизнь : "Я видел Бога. Он привел меня сюда. Повинуясь Его зову, я иду к Нему. Передайте привет Кузьмичу. ФРОЛ."

Так вот в горах бывает. А я иду нога за ногу, благо, здоровья хватает. Темнеет потихонечку, сумерки, а кому охота по тропе шорахаться, когда не видно ни зги.

Да все одно, не успеваю. Склоны насытились курчавым сумраком, плотными тенями приблизились ко мне. Вдалеке еле слышно гавкают собаки. Лениво, на ветер. Рядом кордон лесников. Сквозь деревья проблескивают слабые электрические лампочки.

Тропа, нет-нет, да и достанет меня подножкой. Подло и совсем не смешно. У меня рюкзак за плечами, а в нем передачка для Красильникова кг на 10. Я в одну сторону лечу, рюкзак в другую. Недолго фэйсом в кусты завалиться. Исцарапаюсь.

За спиной марево белых огней - Медео. Пепельной пирамидой громоздится к небу гора Мохнатка. Точная геометрия, равнобедренная, перечеркнутая косым пунктиром желтых фонарей. Кажется, до нее рукой подать. Рядом - расцвеченное огнями, мощное тело плотины.

А на турбазе есть придурок один. У него вид, как у Шурика из "Кавказкой пленницы". Вот он и творит хохмачки согласно амплуа и шутовского положения. Обзавелся черной штормовкой и выходит на перевал людей попугать.

Представляю себе, идешь потихонечку, а он из-за дерева как выскочит, как по плечу стукнет: «Скажите, пожалуйста, Черному Человеку, сколько времени?!» Мужики на пол падали и подняться не могли.

Рассказывали, встал как-то Шурик в стойку прямо на перевале, подбоченился. Не дать, не взять - черная статуя, за спиной луна контур фигуры подсвечивает.

Ну идут мужики от Медео. Пыхтят под грузом. Под ногами тропу изучают. Топ, топ, на перевал вышли. Голову поднимают, а там в желтом сиянии Черный Человек, руки расставил, раскоряжился. Шурик утверждал, что слышно было, как они до самой гостиницы драпали. С воем и гиканьем, на огни спасения.

Но пройден перевал. Тропа развернулась вниз. Еще минут двадцать, и я буду на турбазе. Попил воды из родничка, холодная, аж зубы ломит. И вдруг...

Невдалеке, на противоположном от меня склоне, возник сверкающий белым пламенем крест. Высотой около трех метров, он медленно дрейфует вверх, заливая пространство вязкими, электрическими нитями света. Поперечная перекладина ярче основной, она размыта в своей насыщенности энергией.

Белые нити выхватывают из темноты деревья, камни, осыпи, кусты. Будто луч прожектора, медленно ползущий вверх, перечеркнутый нестерпимой вольтовой дугой, крест пробороздил гору, достиг перегиба и поднялся в небо.

Яркое свечение взбудоражило воздух, создало вокруг огненной ярости креста бледную сферу. Внутри нее бешено мелькали еле видные звезды, она дышала бесконечностью, глубиной.

Неожиданно светящаяся сфера резко расширилась, потеряла свою насыщенность и стала удаляться. Звезды внутри нее зажглись заново, трепетали меньше и меньше. Крест быстро удалялся, сжимаясь в точку, превращаясь в одно из дальних, обычных светил. И небо стало прежним.

Спустя минуту я сколь есть духу бежал к турбазе. Меня колотило в горячке. Зубы стучали, как станковый пулемет. И только родное, залитое светом благополучие маленькой турбазы упокоило сердце. Я отряхнулся, умылся в ручье и пошел к людям.

Это просто обалденная скала. А Юрча ленивец. Не нашел времени пройтись пару километров. От дороги до нее склон неважный, крутой, без тропы, зарос колючим шиповником, но сама стенка - блеск.

Давно мечтал новую скалу найти, даже во сне ее не раз видел. Большая Бутаковка давно открыта, там еще Марьясов лет двадцать назад лазил. И как мне новую скалку назвать?

Высотой ее природа не наделила. Так, метров тридцать пять в пике. Но она явно побольше Лесничества и Азиатской. Зато стенки гладкие, с микрорельефом, карнизов море, щели отрицательные, углы. Все есть, акромя беговухи. А нам и не нужно, выросли.

Сходил наверх и принесенным куском троса соорудил страховочную петельку. Удобно до безобразия, будто нарочно кто пункты страховки подготовил. А Горбунов мне лапшу на уши вешал, говорил, сверху сыпуха, и скала никакая. Врун поганый. Монолит и сидит как влитой. Я навесил петли сразу на два маршрута.

Отсюда Бутаковское ущелье на ладони. Высится главный хребет, виден пик Трудовых резервов, на турбазе людишки копошатся. Рядом дикий урюк поспел, от пуза нажрусь, назло врагам и идиотам. Рядом и бордовые плоды боярышника, шиповника море. Можно чай заваривать не отходя от кассы, только вода далеко.

Бросил веревку. Снизу парень орет. Прибыл, значит. Как вовремя. Красильников. Я ему помахал, он вверх потопал, а мне вниз, под скалу. Там и встретимся.

Завязывал узлы, когда подошел новобранец.

- Здорово.

- Здорово.

- Тебя как звать?

- А что, с вечера уже забыл?

- Лазать будем?

- Прицепляйся.

Одевается и лезет. Ну наглец, я скалу нашел, а он первым подъем делает. Стиль лазанья явно не наш - неторопливый, размеренный. Идет с силой, с уверенностью, будто зацепы под себя прогибает. Ну вот и здрасте - матюгается и сбрасывает вниз здоровенный валуган. Хорошо, хоть не на меня.

- Что скала совсем не чищенная!?

- Да ты первый по ней лезешь!

- Как это?

- Да вот так. Я ее вчера нашел и страховку повесил.

- Хоть надежно!?

- Думаю, да!

Полез сам. Скала приличная. Требует сразу всего - и равновесия, и силы кистей, и башкой варить надо, соображать, как лучше тело расположить. Зацепки в основном под кончики пальцев, хороший карман - редкость. Трение, лучше чем на Или и пыли почти нет, но мох попадается. В общем, весьма быстро накукарекался и руки забил, и пальцы потер, да и устал как собака.

Спустился вниз, подошел к Юрке. Тот сидит нахохленный, мрачный.

- Еще полезешь? – спрашивает.

- Нет, наглотался. Не катит. Скала непривычная.

- Ты из своей Казахии куда-нибудь выезжал?

- Парочку разиков, в Ташкент.

- То-то я смотрю, лезешь прилично, а я о тебе ничего не знаю.

- Ты что, всех в Союзе знаешь?

- Ну не всех, а первых пятьдесят по лазанью, знаю неплохо.

- Как это, первых пятьдесят?

- Да так, всех конкурентов в Союзе.

- Да ну... А расскажи?

Красильников зачем-то оглянулся вокруг и запустил руку в рюкзак.

- У нас тут сабантуй вчера получился не слабый, по поводу окончания сборов. Я бутылочку "Славянки" с него припас. Будешь?

Я спиртное не уважаю. Принципиально. Но тут кивнул ему в ответ, неожиданно даже для себя.

- Называй меня Плохиш. А почему, потом расскажу.

Так вот и познакомились, за бутылочкой "Славянки".

Далее

.

Пётр Драгунов. Ветер душ.

Автор: Драгунов Петр Петрович

Владелец: Драгунов Петр Петрович

Предоставлено: Драгунов Петр Петрович

Собрание: Пётр Драгунов. Ветер душ.

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©