В весеннем заповеднике

Репортаж об учете зверей на Столбах

Заповедник "Столбы" - это горы, узкие долинки между ними, густой пихтач, заросли малинника, черной смородины и рябины по берегам многочисленных ручьев. Места труднопроходимые, даже для юркого снегохода. Вместе с директором заповедника Алексеем Кнорре и инспектором Сергеем Плиско мы на двух "Буранах" который уж час петляем по горной тайге. Хотя на карте маршрут прокладывался строго по прямой. От речки Базаихи до избушки инспекторов в верховьях речки Калтат. С учетом многочисленных остановок, часа в три дня мы должны были прибыть к избушке. Но прямые линии легко выводить пальцем по карте, а в тайге - как получится. На одном километре - десятки поворотов в разные стороны, разворотов для выезда из тупика, больших петель метров по триста. А иногда и долгих раздумий о том, как одолеть непроходимый чащобник на крутом подъеме.

Нам необходимо на своем маршруте зафиксировать все свежие следы обитателей заповедника. Если получится, то сразу обособить их - самка или самец, возраст, и все это записать в специальную тетрадь. Каждую весну заповедник проводит учет зверей. Научные сотрудники, инспектора выходят в лес в один день и двое-трое суток "наводят бухгалтерию".

Из заповедника нынче отправились на маршруты двадцать пять человек. Из них только группа во главе с Алексеем Кнорре - на "Буранах", остальные на лыжах. Им трудней. Снег глубокий, даже на охотничьих лыжах больше километра за час напряженной ходьбы не одолеешь.

Тайга оживает ночью

Потом в кабинетах все данные учеными суммируются, обрабатываются. И появляются усредненные данные численности обитателей заповедника по видам. Цифры нередко далеки от истины, но другим методам ведения статистики биологи пока не научились. Например, трудно сказать, водятся ли на территории заповедника росомахи или бывают здесь всего лишь заходом.

- Росомаха, - рассказывает Алексей Викторович, - зимой одолевает очень большие расстояния. Размеры заповедника для границ участка даже одной росомахи малы. Точно сказать, сколько этого зверя на Столбах, невозможно. Но каждый год мы находим тут его следы. Правда, были годы, когда сотрудники заповедника отыскивали гнезда росомахи со щенками, но это очень редко. Хищник очень умный, скрытный, осторожный.

Вот и нынче свежих следов росомахи мы видели много. Кнорре - опытный специалист, быстро читает написанные лапами повести. Вот хищница вспугнула норку, гналась за ней. Но бросила бесперспективное занятие. Норка быстро ушла под снег, там ее не найти, даже если снести весь белый покров бульдозером: Росомаха не обиделась, той же неторопливой походкой направилась к полынье на Калтате. Долго стояла возле воды - снег притоптан плотно. Видно, принюхивалась, но ничего съестного не обнаружила. Опять отправилась к скалам - искать кабаргу. Там надежды на обед больше.

Километров через пять еще одна полынья. Тут кормилась кабарга возле воды. Объедала мох и лишайник с веточек пихты. Видно, испугалась чего-то, может, и рыскавшей недалеко от нее росомахи, мощными прыжками ускакала в полурассыпавшиеся скалы. Но в другую сторону от хищницы. Следы кабарги ни с какими другими не спутаешь! Она прыгает по глубокому снегу, как кенгуру в своей австралийской полупустыне, отталкиваясь задними ногами. При этом узкие копытца легкого на вес животного заметно пробивают сугробы. Такие ямки трудно спрятать даже большому снегопаду.

В заповеднике много крутых подъемов и спусков. А засыпанные метровыми сугробами, они кажутся вообще неприступными. Гусеницы "Буранов" с бешеной скоростью цепляются за заступы сугробов. Мельчайшая снежная пыль летит прямо на нарты, а значит, и на меня. Заморская сумка с фотоаппаратом считается пылевлагонепроницаемой. Но откроешь ее и видишь: объективы, фотоаппараты - в белой муке. Пришлось в пути укутывать их еще и в полиэтиленовые пакеты из-под крупы и вермишели. Смешались на дне рюкзака перловка с гречкой, но фотоаппараты дороже, на крупе проще сэкономить, чем на сложной современной технике:

Первая стоянка на нашем маршруте - верховья речки Калтат. У инспекторов просторная избушка, лабазы, сараи для "Буранов", посуда, запасы продуктов. По идее, тут должен жить лесник. Но желающего пока нет, избушка большую часть времени пустует.

Морозы в этих местах стояли за пятьдесят, бревна стен - седые с той и другой стороны. Но опытных таежников это не смущает. Мои попутчики быстро растапливают печь, набивают ее сушняком, что был заранее приготовлен в предыдущие наезды, и вот мы едем уже на одном "Буране" заготавливать дрова на ночь. Сделать это в лесу, когда снегу по грудь, совсем непросто. Однако Кнорре и Сергей Плиско отыскивают бревна-сушины быстро, тут же разделывают их. Звонкая пила-двухручка весело звенит на всю округу. Но слушать ее, по-моему, некому: живущие тут звери или разбежались, или притаились в хорошо замаскированных лежках, в глубоких норах. Тайга оживет ночью.

Мы кладем на нарты большие пихтовые сутунки и едем к избушке. Здесь большие бревна режем на чурки, колем. На глазах выросла приличная поленница дров, такой хватит не на одну ночь.

Как одно мгновение

Вечером к нам в избушку приходят еще пять инспекторов. Как и у Алексея Викторовича, у каждого на груди картонка с листочками, на которые они записывали все увиденное. Накоротке делимся впечатлениями за день. Поплевывает на железные бока печурки кипятком старенький чайник. В кружках такой густой чай, что, кажется, ложка в нем не упадет. В тепле, взбодренные чаем, забываем о трудностях прошедшего дня. Зато увиденные звери, их следы обсуждаются подробно.

Обидно, но ни одной берлоги инспектора и ученые не встретили. Хотя считается, что в заповеднике живет примерно 15-20 медведей. Не попались следы лося, косуль. Видно, они из-за глубокого снега откочевали к Мане.

Зато остальных зверей меньше не стало. Соболя - примерно на уровне прошлого года, белки - чуть меньше. Дни весенние уже стали длиннее, белка радуется солнышку, носится по деревьям без устали. Один из инспекторов видел на кедре соболя. Хищник сидел и недовольно урчал, словно прогонял человека со своего участка. Здесь на зверей не охотятся. Они, очевидно, это понимают, не спешат быстрей уйти от людей.

Часто встречаются следы кабарги, по берегам речушек живет норка. Один из инспекторов нашел следы трех рысей, самки и двух погодков. Втроем они "проплыли" по рыхлым сугробам в сторону речки Маны. Косуля сейчас будет держаться в тальниках, там рысь и примется ее выслеживать. Но косули в заповеднике мало.

Ученые отметили также тропы маралов, им сейчас из-за глубокого снега и наста как никогда тяжело. Но преследование маралов росомахами не отмечено, а волков в заповеднике на данный момент не больше пяти голов. Может, и к лучшему: массовой гибели копытных в зубах хищников не ожидается.

Нашей группе тоже повезло, на одной из полянок тропили свежие следы лисы. В прошедшую ночь ей с добычей не повезло, и лисица потянула к Мане, возможно, у реки ей будет чем поживиться.

Зато места ночевок глухарей в снегу отметили почти все. Для этих птиц зимовка прошла вполне благополучно. Глухари уже подтягиваются друг к другу, скоро начнут бить весенние песни. А пока чертят крыльями на снегу целые борозды. Первый признак начинающихся глухариных свадеб.

Вечер рассказов и воспоминаний затягивается до полуночи. Железная печь хорошо прогрела домик, спим без спальников. А на следующий день снова расходимся по маршрутам. Инспектора будут ночевать уже в других избушках, по одному. А мы едем к Мане. Здесь Алексей Викторович и его помощник Сергей Плиско возьмут анализы снега на загрязнение, потом мы по своим же следам повернем домой. Но снова будем останавливаться возле каждого следа, записывать его, фотографировать...

Три дня поездки по заповеднику проходят как мгновение.

Анатолий Статейнов
Вечерний Красноярск 29.03.2006

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©