Николай Захаров: «В горах надо ощутить автономность»

Председатель Федерации альпинизма Красноярского края

Недавно наша Красноярская команда альпинистов вернулась из Альпийской экспедиции, которой доказала свое мастерство мирового класса. Благодаря этому спортивному проекту с покорением трех технически сложных стен в зимний период, о профессионализме красноярских альпинистов узнали во всей Европе. Но если мировому альпсообществу, вероятно, и понятна вся беспрецедентность этого проекта, то как оценить его простым смертным? Что происходит в альпинизме, например, в других регионах России? И как сейчас вообще выглядит этот вид спорта? Что изменилось в альпинизме за постперестроечный период, чем живут сейчас альпинисты? Все эти вопросы мы задаем абсолютному эксперту в этой области, председателю федерации альпинизма Красноярского края Николаю Захарову.

Несмотря на то, что вопрос, с которого я хочу начать нашу беседу, стар как мир и многократно звучал в прессе, все же спрошу. В чем принципиальные отличия альпинизма от скального лазания? Что есть в альпинизме, чего нет в скалолазании?

Альпинизм – это восхождения на большие горы. Они могут быть разными по высоте и природным трудностям. А скалолазание как вид спорта – совсем другое. Сейчас скалолазание представляет собой прохождение коротких сложных трасс и проходит только на искусственных трассах в спортивных залах. Там огромные требования к физической и силовой подготовке, особенно к рукам и пальцам. Судьи придумывают сложность маршрута и обязаны предусмотреть стопроцентную безопасность и страховку. В альпинизме этого нет. Здесь все зависит только от тебя самого. У альпиниста по большей части требования к выносливости. Скалолаз лезет 10 минут и отдыхает, альпинист – 10 суток по 12, 14 часов при условиях недостатка кислорода. Я много и с удовольствием занимался скалолазанием, когда этот вид был на естественном рельефе. Когда скалолазание «ушло» в залы, я занялся с головой альпинизмом. Но переход скалолазания на искусственный рельеф был необходим, т.к. создать одинаковые условия для спортсменов было логичным требованием времени.

А что, на естественном рельефе соревнований по скалолазанию больше не проводится?

Нет. Уже более десяти лет.

А как же «Столбы», ведь там ежегодно проходят соревнования?

На «Столбах» проходят только местные соревнования. Зимние «Рождественские старты» проходят только в Красноярске и официально называются Чемпионат Красноярского края по альпинистской технике. Они придуманы для того, чтобы выявлять альпинистов. Скалолазов туда приходит мало. Подобные соревнования проходят осенью и весной в апреле.

На мой взгляд, с уходом соревнований скалолазов на естественном рельефе, этот спорт в чем-то потерял свою красоту. Человек на скале – это красивая тренировка тела. Но я прихожу посмотреть соревнования скалолазов и в зал, потому что когда лезут мастера-профессионалы, это очень красиво.

А альпинизм? Что изменилось в снаряжении, в технике и подготовке альпинистов?

Если сравнивать альпинизм прошлый и альпинизм нынешний, то можно сказать, что сейчас ребята имеют лучшее оснащение снаряжением, и умеют лучше лазить с применением искусственных точек опоры, но значительно худшую подготовку в свободном лазании. Раньше все альпинисты приходили из скалолазания. В свое время мы очень сильно тренировались на «Столбах», лазили постоянно. Истирали пальцы в кровь. Подсмеивались друг над другом, если кто-то не пролазил тысячи метров в день. Теперь все не так. Из скалолазания в альпинизм не приходит никто. Сейчас альпиниста надо воспитывать с нуля.

А вообще тренировки альпинистов идут круглый год. В основном на «Столбах» в выходные дни по восемь часов. Единственная трудность тренировок – собрать всех вместе. Поскольку альпинизм не входит в состав Олимпийских игр, за него не платят. Спорт – это же бесполезное занятие (смеется). Поэтому все ребята работают. В основном на высотных работах. А это непостоянная выездная работа. Также очень много альпинистов работает в МЧС. В региональном центре по ЧС сейчас трудится восемь мастеров спорта, которые выросли в нашей команде. И в этом я вижу большую пользу.

Пользу в том, что альпинизм как спорт и технику можно применить в техногенной среде?

Да. Это прикладной вид. Техника альпинизма воспитывается годами. Подготовить к высотным работам человека, который никогда прежде не занимался этим, очень тяжело. А наши ребята на таких работах сразу понимают, что делать, они идут и делают.

Профессионалы...

Сейчас в Туве устанавливают антенны сотовой связи, осенью были в Казахстане. По краю – Норильск, весь Таймыр.

Насколько мне известно, промышленный альпинизм как профессия появился в России официально с 2001 года. В Москве есть даже учреждения, занимающиеся выдачей лицензий на эту работу. А в Красноярске есть такие центры? Или наши альпинисты работают исключительно по московским лицензиям?

У нас нет таких центров. Но я, признаться, и не занимаюсь промышленным альпинизмом. С ребятами я работаю только как тренер и не устраиваю их на работу. Отмечу, что промышленный альпинизм стал формироваться в начале 80-х. С момента возникновения первых альпклубов. Заработанные деньги шли на снаряжение и подготовку экспедиций.

То есть цель промышленного альпинизма – заработать денег на горы?

Не совсем. 2/3 человек нашей команды имеют семьи и детей. Они хорошие семьянины и в первую очередь должны обеспечить семью, а потом уже поездки. Но если команда выступает в национальном чемпионате по альпинизму на территории СНГ, то нас финансирует краевой бюджет. А если это большая экспедиция, как, например, в Гималаи, то только за счет спонсоров и свои средства.

А как удается совмещать семью и увлечение?

Ну, жены обычно тоже приближенные к этому спорту (улыбается). Они либо сами когда-то занимались скальным лазанием, либо просто хорошо понимают специфику. Случаи, когда жена альпиниста была из другого круга, печально заканчивались. Тут важно держаться всем вместе. Когда парни уезжают в горы, все остальные переживают и звонят друг другу, поддерживают.

А женщина в альпинизме – это что за явление такое?

Женщина – это удивительное явление (смеется). Нет, есть, конечно, сильные альпинистки среди женщин. Особенно на Западе. В России тоже есть около десяти женщин, которые ходят более-менее сложные маршруты в горах…

Более-менее сложные маршруты – это какие?

Скажем, «пятерки». Если считать по альпинистской градации от единички до шестерки, то они ходят пятую категорию сложности самостоятельно.

Самостоятельно – это женская команда?

Женская команда – это двойка, самое большое. А вообще, пока что в мире не было положительных примеров чисто женской команды. Не получается. Все заканчиваются трагически. Притом, что женщина имеет лучшую реакцию и ум, в экстремальных ситуациях мужчины лучше выходят из ситуации. Логика жизни такая. Поэтому все женщины, которые добивались успехов, были в мужских командах. Но попасть в мужскую команду сложно. Женщина не может нести ту же нагрузку.

Почему?

Вот идет команда. Тот, кто лезет первым, крепит веревку. Это очень тяжело и психологически сложно. На моей памяти нет случаев, чтобы это была женщина. Чтобы идти сзади, надо тащить много груза. Женщина тоже не может. К тому же шесть человек, двадцать дней на горе надо как-то прожить – гигиенические сложности. Вот и выходит, что женщина бывает скорее обузой.

Но в нашей команде была такая женщина, которую мы брали с удовольствием. Ира Миллер – мастер спорта по скалолазанию, мастер спорта по альпинизму. Она сходила с нами на все семитысячники в Союзе, но никогда не носила тяжелых рюкзаков и никогда не лезла первой. Но она нашла золотую середину поведения в мужском коллективе. Женщина в альпинизме – это хорошо на среднем и начальном уровне.

Например, раньше в Союзе была система альплагерей, финансируемых государством. Туда новичками приезжало около 70% девчонок. А среди разрядников уже было процентов 10. Тогда на воротах в лагеря с названием было подписано «Альпинизм – школа замужества» (смеется).

Можно сказать, что российский альпинизм сейчас наверстывает упущенное после распада Союза?

Да. Если взять все результативные восхождения за последние 15 лет, то окажется, что 99% из них сделано воспитанниками советской школы. А сейчас мы, на мой взгляд, вырвались в большие горы. Есть сильные ребята в Свердловске, Нижнем Тагиле, Магнитогорске. Но самая сильная команда сейчас красноярская. Очень важным оказалось то, что во время спада в 90-е годы наша команда продолжала тренироваться. Мы продавали муку, халву, папиросы, были без денег, но каждый год ездили в горы. Еще очень важно то, что нам удалось сохранить связь поколений. Мы и сейчас ходим с новыми ребятами. Традиции – это очень важно. Каждый альпинист должен оставить после себя хорошо подготовленного альпиниста, который превзойдет его достижения.

Николай Николаевич, а в каких странах сейчас лучшие альпинисты? И как Красноярский край выглядит на этом фоне? Далеко ли о нас слышно?

Во всем мире это очень престижный вид спорта. Им занимается много людей. Сейчас по технической подготовке самые лучшие альпинисты во Франции, Италии, Австрии, Англии, США, Испании, Южной Африке, Норвегии, Чехии, Польше, России. Хорошие альпинисты в Казахстане, Украине, Грузии, Белоруссии и Прибалтике. Сейчас российские альпинисты, на мой взгляд, выглядят очень хорошо. И в Альпы недавно мы ездили с этой же целью. Организовали беспрецедентную зимнюю экспедицию, чтобы показать, что в Красноярске есть сильная команда альпинистов. Чтобы в мире услышали про нас.

Сколько длилась подготовка к этой экспедиции и как она проходила?

К этой экспедиции мы готовились три месяца. Перед формированием групп были проведены контрольные тренировки на «Столбах». Чем хуже была погода, тем лучше было для тренировок. Такие тренировки не отменяются по погодным условиям. Потом были соревнования, по результатам которых формировались группы.

Насколько мне известно, снаряжение для этой экспедиции было специально разработано. Как удалось все-таки найти средства на организацию такой исключительной поездки?

Да, для всех трех восхождений было сделано специальное снаряжение. Для ночевок на стене готовились специальные платформы. Хорошо подготовленная экспедиция и проходит хорошо. Реализация стала возможной благодаря тому, что о наш проект нашел поддержку в городской и краевой администрациях. Эксклюзивное снаряжение и одежду для нас подготовили две фирмы «RockPillars» и «Fireball». Подвесные платформы и палатки были сделаны специально для нас. Собственно, кроме нас такие вещи никто больше не заказывает. При транспортировке грузов большие скидки нам были предоставлены авиакомпанией «Пулково» – около тонны груза до Европы и обратно было доставлено бесплатно. А генеральным спонсором экспедиции выступил «Красноярский завод цветных металлов и золота им. Гулидова».

А вообще, альпинист – что это за человек? Это человек, обладающий выносливостью, крепким здоровьем…

Да, безусловно. Физическим здоровьем, физической подготовкой.

А возрастные границы?

Принципиальных нет. Если человек занимается с молодости и регулярно, то альпинизмом можно заниматься долго.

Скажем, с 15, 18 лет…

В нашей команде есть ребята, мастера спорта 18, 19 лет. Для альпинизма это очень рано. Но это объясняется особенностью Красноярска. У нас есть «Столбы». Там люди с детства лазят по скалам и проходят очень хорошую подготовку.

А вообще, хороший альпинист – это хороший скалолаз, хороший ледолаз, к тому же имеющий мозги на месте, потому что нужно уметь построить тактику восхождения, чтобы не попасть в опасные места, которые можно заранее предусмотреть.

Горная болезнь – это как морская болезнь? Ею болеют все или есть какое-то привыкание? На какой высоте и как она возникает?

Горной болезни подвержены все люди. Есть те, которые лучше переносят гипоксию, есть те, которым труднее. Для физически хорошо подготовленного человека, как правило, на высоте 4 500 м. уже появляются признаки горной болезни: головная боль, бессонница, тошнота. У меня всегда это появляется на такой высоте. Потом идет адаптация.

Сколько времени необходимо на адаптацию?

Адаптация наступает примерно на 11-12 день. Самые тяжелые, например, для меня дни – это пятый и шестой, после того, как израсходуются запасы кислорода в клетках организма. После этого наступает истощение, кислорода не хватает. А потом начинаются приспособительные процессы. Увеличивается количество гемоглобина в крови. К 12 дню начинается адаптация. А после 20-го дня можно идти на большую высоту. Но горная болезнь все равно будет проявлять себя. Выше высоты 6 000 м. человек может находиться месяц, два, не больше. Но это не касается людей, родившихся на больших высотах, которые живут там поколениями. Например, шерпы – тибетцы. Они рождаются на высоте 4 000 м. Это значит, что для них уровень моря – это 4 000 м. И, когда тибетец залезает на Эверест, это для него 5 000 м.

Можно предположить, что в Тибете живут лучшие альпинисты?

Нет. Там живут люди, физиологически хорошо приспособленные к горам. Это не значит, что они лучшие альпинисты. Было так, что я предварительно тренируясь целый год, заползаю еле живой на вершину Эвереста, а там сидит шерп и курит. Вот так бывает (смеется). Для него, например, вершина Эвереста, это так как для меня вершина Эльбруса. Чтобы получить одинаковое количество кислорода, мне надо десять раз вдохнуть, а ему один. С ним соревноваться – все равно, что плавать с дельфином. Но лучшие альпинисты не они, а те, которые могут самостоятельно пройти технически предельно сложный стенной маршрут на больших высотах.

Что испытывает человек, стоя на вершине? Это время нередко занимает несколько минут.

Чувствуют, что спускаться пора (улыбается). Вообще, по-разному бывает. Пока молодые – все проходит быстро: мотивация на выполнение разрядов, прыгают по горам. Так у большинства людей. А красоту и исключительность гор как природного феномена начинаешь понимать с годами. Попадаешь в горы, где никого нет. А там абсолютная свобода. Погибнешь – никто и не узнает, где погиб. Можно еще рацию внизу оставить, чтобы и связи не было (смеется). Свобода и тишина. Но так не везде. В Альпах сильно шумно. Там мне не нравится. Самолеты летают, истребители военные. Туристы с вертолета рассматривают. Горнолыжники катаются, курорты. Это хорошо. Но я там чувствую себя неуютно. В горах все-таки надо ощутить автономность.

Где самые тихие горы?

В Антарктике. Мы были там, где вообще никого прежде не было.

Можно считать, что свобода находится в Антарктике?

Да. Можно так сказать. Свобода – это, когда ты один и нет близко цивилизации. Что, например, за свобода в Швейцарии? Там вообще свободы никакой, даже радиостанцию на любительской волне использовать. Только начнешь на связь выходить, тут же полиция вмешивается и глушит. Это страна примерных порядков, но лучше всего чувствуешь себя в горах, где близко нет цивилизации. В Европе все не так. Там есть такая профессия – горный гид. Он заключают контракты с любыми желающими за хорошие деньги. Это популярно. У нас, к сожалению, нет такой профессии. Но будет. Просто у нас еще люди не наездились на пляжи и острова и не начали активно отдыхать.

А как люди живут на стене?

В палатке, подвешенной на крючьях, дно которой размером чуть больше письменного стола, ночует четыре, шесть человек. У каждого из них своя подвесная система – самостраховка – короткая веревка с карабином. На стене вообще все крепится. В горах ничего нельзя ронять. И контроль должен быть всегда, даже ночью. Из палатки выпал ботинок – все, без ноги остался. Поэтому все надо пристегивать.

И как же спать в таких условиях?

А за 14 дней ко всему привыкаешь. К этому времени вертикаль превращается в горизонталь. И ты уже гуляешь по стене (смеется).

С Вами случались случаи, когда что-то все-таки падало вниз?

На самом сложном восхождении в моей жизни в моей команде был такой случай. Мы были на южной стене Пика Коммунизма. Мы лезли восемь дней. И в первый день уронили все продукты. В таких случаях надо спускаться. Решили лезть. Спустились еле живыми. Голодные были! (улыбается)

Николай Николаевич, что нужно знать и уметь новичку перед первым восхождением? И какая высота для этого подходит?

Для начала он должен проверить здоровье в спортивном диспансере. В горах могут возникнуть нагрузки, которые, возможно, никогда бы не возникли при других обстоятельствах. Второе, что надо сделать, пройти программу подготовки начинающих альпинистов. Занятия проводят квалифицированные инструкторы. Они же водят в горы, смотрят, готов ли.

Куда можно обратиться в Красноярске?

Специальное отделение альпинизма есть в городском МОУ «Центр путешественников». Там организуются выезды в горы, но только за счет самих участников. Для красноярцев это обходится дешевле, чем в других городах. Также с меньшими возможностями есть клубы альпинистов и скалолазов в техническом и педагогическом университете, в академии цветных металлов и золота.

Николай Николаевич, завершая нашу встречу, подведем итог. Что можно найти в горах? Друзей можно найти, жену, свободу, самоутверждение и свою исключительность, здоровье…

Нет. Как и любой профессиональный спорт, экстремальный альпинизм не прибавляет здоровья. А массовый альпинизм – самый лучший способ активного отдыха и укрепления здоровья..

А если бы не горы, чем бы Вы занялись?

Я бы на рояле играл или на скрипке.

Вы умеете?

Не умею, но научился бы (улыбается). Просто мне очень нравится. Точно бы музыкантом стал.  

Беседовала Ольга Мартынова

Newslab.ru 20.03.2006

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©