Добрая сказка для Столбов

А был ли Прохор?

В красноярские Столбы я влюбился сразу. Все мне тут нравилось: лазовые скалы, требовавшие и силы, и ловкости, и смелости; люди Столбов - совершенно уникальные, открытые, дружелюбные, красивые, и тайга Куйсумского нагорья, казавшаяся мне дикой, нетронутой, эталонной красотой природы.

Я пришел на Столбы, когда мне шел уже четвертый десяток, когда, кажется, должны были бы сложиться жизненные привычки, статус вивенди, привязанности, образ существования. Столбы изменили многое вокруг меня, от многого я отказался в пользу Столбов, за многое принялся ради Столбов. Помимо всего прочего, мне захотелось, как можно больше знать о Столбах. И я принялся искать

Помню, натолкнулся на знаменитое: «Это о Столбах писал Прохор Селезнев в 1823 году: «Зело превелики и пречудесны сотворены скалы. А находятся они в отдаленной пустыне, верст за 15, а может, и за 20. Только попасть туда трудно, конный не проедет, пеший не пройдет, да и зверья дикого не мало. Разно рассказывают о них. Пожалуй, правду говорят, что даже в других землях не увидишь такие. И залезти на сии скалы никто не сможет и какие они неизвестно».

Мне, естественно, захотелось узнать об этом самом Прохоре Селезневе чуть побольше, и я стал наводить справки о нем. И, странное дело, ниоткуда я не получил ни одной положительной вести. «Такой в наших картотеках не значится». Ответы пришли из архива бывшего Межевого института - Московского института инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии, из двух крупнейших библиотек страны - Ленинской и имени Салтыкова-Щедрина, из ученого архива центральной библиотеки Географического общества СССР в Ленинграде.

В ту пору я работал вместе с Иннокентием Адриановичем Сериковым, известным исследователем географии Красноярского края, автором книг о красноярских окрестностях. Я спросил и у него об этом самом Прохоре Селезневе.

- Я о нем впервые услышал от Ивана Филипповича Беляка, - ответил Сериков. - Сам я о нем ничего не читал, ничего нигде не нашел. Смею думать, что этот самый землепроходец и рудознатец просто литературный вымысел. Я даже догадываюсь, чей. Его придумал для своей еще не написанной книги или пьесы красноярский учитель рисования Сипкин, личность в свое время довольно известная в городе.

Этот же вопрос я задал при встрече Георгию Ивановичу Кублицкому. Он рассмеялся:

- И до вас дошло... Долго вы его искали? - Мой вопрос по-настоящему развеселил Георгия Ивановича, - Я его, мил человек, было дело, тоже искал... Не было его никогда, живого Прохора Селезнева. Его пустил в обиход Иван Беляк, сам, кстати, ни на йоту не усомнившийся в его реальности, в его, так сказать, земной сущности. И значит, автор, изобретший Прохора, не он, а кто-то еще. А вот кто - я не знаю... Хотя и догадываюсь...

Я стал спрашивать краеведов-красноярцев, живых свидетелей недавней городской истории. Столбист Константин Михайлович Шалыгин, много занимавшийся архивными делами, так или иначе связанными со Столбами, ответил, что он нигде и ни разу не нашел упоминания о Прохоре Селезневе в материалах о Столбах и старом Красноярске.

- Я думаю, - размышлял Константин Михайлович, - что Прохора выдумал замечательный человек, учитель старой двенадцатой школы Василий Александрович Сипкин. Я его хорошо знал, бывал у него в избушке на Слизневой речке...

Мой добрый друг, так безвременно скончавшийся, великолепнейший знаток красноярской старины Адольф Васильевич Вахмистров тоже в свое время рассмеялся в ответ на вопрос о Прохоре Селезневе:

- Кажется, никто из краеведов, всерьез интересующихся нашими Столбами, не проходит мимо бедного землепроходца Прохора Селезнева. Вот и ты тоже...

Он уже был болен. Адольф Васильевич, и жить ему оставалось считанные дни... Вот что он рассказал мне:

...Жил у нас в городе интереснейший человек, к сожалению, попавший несколько не в свое время. Он был одарен многими добродетелями, в том числе и литературным даром. Он когда-то написал и опубликовал повесть, писал пьесы, которые ставились даже на сцене Пушкинского театра... В двадцатые годы он преподавал рисование, тоже писал пьесы и ставил их в школьном театре. Он любил Столбы, природу, у него был не просто городской двор, а уголок Столбов около дома: камни, деревья, кусты Столбов, травы - экспонат музея природы, а не двор на городской улице. Часто он проводил время на Столбах или у себя в избушке в месте, в ту пору весьма от города отдаленном, - на речке Слизневой... Рассказ о Сипкине - это особая статья, и ты собери-ка материал о нем да напиши при случае, я знаю, что автором Прохора Селезнева был Василий Александрович Сипкин. Прохор должен был стать героем его очередной повести или пьесы - непоседливый, любопытный человек, искатель приключений и золота красноярец Прохор Селезнев. Книга не была написана, видимо, по причине ранней смерти сухобузимца, земляка В.И.Сурикова - В.А.Сипкина. Прохор не стал литературным героем. О нем читатели узнали из книги И.Ф.Беляка «Столбы», изданной в Красноярске в 1949 году. И никто из читателей не усомнился в реальности Прохора Селезнева. Он пошел гулять по страницам книг и журналов.

Одним словом. Прохор Селезнев - это красноярский вариант поручика Киже.

Красноярские Столбы. Я и сейчас хожу туда, как на великий праздник. И я, и дети, и мои внуки. Красноярские Столбы - из были, из сказки. Их реальные и их легендарные, даже сказочные лисночки. Одна из добрых сказок Столбов - рудознатец и землепроходец Прохор Селезнев.

Михаил Величко

«Красноярский рабочий», 05.05.91 г.

 Материал предоставлен Сиротининым В.Г.

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©